Фото Reuters
Президент США Дональд Трамп заявил, что во вторник, 18 марта, собирается поговорить по телефону с президентом РФ Владимиром Путиным и, возможно, ему удастся завершить трехлетний российско-украинский конфликт, возможно, нет, но «шансы очень хорошие». В «хорошую и позитивную дискуссию» между Путиным и Трампом верит и спецпредставитель американского президента по Ближнему Востоку Стив Уиткофф. Он на прошлой неделе сам побывал в Москве и три-четыре часа (по его словам) беседовал с российским лидером.
Одновременно стало известно, что Москва еще не сняла санкции с госсекретаря США Марко Рубио. Он пока не может приехать в Россию – и это при том что совсем недавно с Рубио в Саудовской Аравии встречался глава МИД РФ Сергей Лавров. Таковы парадоксы и кульбиты американской внешней политики. Понятно, что персональные санкции Москва может снять с кого угодно довольно быстро, это не вызовет сопротивления ни системы, ни общества. Но сама ситуация с Рубио показывает, какой запутанный клубок образовался за последние три года в отношениях России и США, России и Запада, не говоря уже о России и Украине. Мелких и крупных узлов – сотни.
Примерно об этом же говорят и ответственные американские чиновники, вовлеченные сейчас в процесс урегулирования конфликта между Москвой и Киевом. Логику мирного процесса они видят так: на первой стадии стороны договариваются о 30-дневном прекращении огня, а на второй садятся за стол переговоров. При этом тот же Уиткофф напоминает, что между российскими и украинскими войсками 2 тыс. км границы и очень сложно прекратить огонь на всей линии, отследить, чтобы не было провокаций, зафиксировать их, если они случатся. Нет ответа на вопрос, кто будет этим заниматься. Европейцы готовы собрать миротворческий корпус, но Москва категорически против того, чтобы ситуацию в зоне конфликта мониторили силы ЕС или НАТО, потому что не верит в их объективность. Другими словами, даже к первой фазе урегулирования сейчас перейти очень сложно.
Американская сторона собирается обсуждать с российской вопросы черноморских портов, территорий, электростанций. Это очень общая характеристика проблем, потому что каждый пункт здесь – это тот самый узел, который придется распутывать. Киев добивается гарантий безопасности, но и Москве они тоже нужны. Кто их даст? Допустим, США. Но что значит – США? Администрация Трампа и администрация Байдена – это два разных внешнеполитических курса, два разных, контрастных подхода к российско-украинскому конфликту. А американская политика живет короткими электоральными циклами: достаточно перестановок в Конгрессе через два года, и на того же Трампа, который хочет добиться мира, обстоятельства могут давить с новой силой.
Президент США в деле урегулирования российско-украинского конфликта хочет не просто результата, а быстрого результата. Проблема в том, что клубок проблем быстро размотать не получится. Скорые решения могут привести к новым проблемам. Для дипломатии, которая обычно двигается мелкими шагами, нынешний путь – нормальный. Ввели персональные санкции – отменили. Не созванивались долгое время – созвонились. Сократили численность дипмиссий – а теперь договариваются, как бы вернуться к прежней ситуации. США вышли из международной группы, которая расследует деятельность России в ходе конфликта с Украиной, и в Москве это уже могут воспринимать как движение вперед. Дипломатия – это и есть постепенное разматывание проволоки. Трамп же – политик, его темперамент, убеждения и положение требуют быстрой и эффективной сделки. Реалии конфликта, кажется, противоречат этой установке, и президент США может убеждаться в этом каждый день.
Наталья Приходко 
