21.12.2000
Философ всегда готов высказываться о художнике. Молчание философа, выводящего опыт искусства за пределы вербальности (Виттгенштейн), лишь свидетельствует о неразыгранной, отложенной интриге, результатом которой может стать разрушение метафизического дискурса. То, что философ, делая искусство предметом рассмотрения, подвергает риску функциональную суверенность своей "мыслящей машины", понимали еще немецкие романтики: опыт искусства заразителен; разбирая его, философ рискует отказаться от философии, чтобы превратиться в "художника". Или в пустоплета. Где источник той власти, что вынуждает самого философа воспринимать свои тексты как беллетристические?
21.12.2000
Философ всегда готов высказываться о художнике. Молчание философа, выводящего опыт искусства за пределы вербальности (Виттгенштейн), лишь свидетельствует о неразыгранной, отложенной интриге, результатом которой может стать разрушение метафизического дискурса. То, что философ, делая искусство предметом рассмотрения, подвергает риску функциональную суверенность своей "мыслящей машины", понимали еще немецкие романтики: опыт искусства заразителен; разбирая его, философ рискует отказаться от философии, чтобы превратиться в "художника". Или в пустоплета. Где источник той власти, что вынуждает самого философа воспринимать свои тексты как беллетристические?