Николай Петровский
Как выразился однажды сам Владимир Владимирович, иных уж нет, а те далече.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
В истории России трудно найти десятилетие, в течение которого развитие шло бы все время поступательно. Тем более это относится к эпохам правителей, начинавшихся, как правило, подъемом и завершавшихся спадом. Последнее десятилетие – не исключение. Как и многие другие в истории России, оно началось во здравие и кончилось за упокой. Эпоха Путина, как десятилетие поспешили окрестить кремлевские эксперты, закончилась, хотя пока и не так бесславно, как эпоха Ельцина.
Это было время нарастающего этатизма, возврата государства во все сферы жизни и укрепления принципа превосходства интересов государства над всеми остальными. Для граждан, однако, это было время восстановления относительной стабильности, предсказуемости, роста благосостояния. Измученные революционными и анархическими годами эпохи Ельцина со сломом всего привычного уклада, резким ослаблением государства, утратой положения в мире и т.д., граждане радостно встретили приход эпохи Путина как избавление от всех этих бед, не особенно задумываясь об источнике пришедшего относительного благополучия и той цене, которую за него надо платить. От разочарования во власти они быстро перешли к очарованности ею. Сейчас то, что многими воспринималось как медовый месяц, растянувшийся почти на десятилетие, подошло к концу. Ему на смену приходит отрезвление, усиливается критическое восприятие действительности.
Состояние власти можно определить как тяжелое похмелье после опьянения от воображаемых успехов.
Активы и пассивы
Как в советское время для демонстрации колоссальных достижений было принято сравнивать все с 1913 годом, так и сейчас апологеты власти любят сравнивать ситуацию с «лихими» 90-ми, забывая упомянуть о том, что и сами вышли оттуда и что все рецепты «нового российского чуда» оттуда же – не было только хорошей конъюнктуры цен на минеральное сырье и жесткости в реализации планов.
Стратегических прорывов, радикальных качественных улучшений нет ни по одному из основных направлений.
Модель экономического роста, рассматриваемого как главный успех, исчерпана, а новая, предложенная пару лет назад и во многом напоминающая послевоенную сталинскую модернизацию, не может быть эффективной в принципе.
Внешняя политика как в отношении Запада, так и СНГ находится в глубоком кризисе. Вывод о том, что Россия наконец «встала с колен» и может в одностороннем порядке пересматривать в свою пользу правила игры, уж по крайней мере в зоне своих «привилегированных интересов», которой объявлено все постсоветское пространство, оказался по меньшей мере преждевременным.
Кавказская политика находится в тупике; политика этнизации и предоставления карт-бланша местным клановым элитам при некоторых успехах – реальных и мнимых – не привела к радикальному улучшению ситуации, а скорее способствовала распространению по национальному Северному Кавказу торфяного пожара, языки которого то там, то тут вырываются на поверхность. Архаизация жизни в национальных республиках происходит с одновременным разрушением старых механизмов поддержания сложного равновесия в их обществах, что усиливает опасность возможного взрыва.
Что касается федерализма и местного самоуправления в целом, то это, пожалуй, единственная сфера, где движение было с самого начала поступательным. К сожалению, это были последовательная дефедерализация и ослабление МСУ. В результате страна сейчас превращена, по сути, в большую Московскую область.
Политические институты ослаблены все без исключения, включая последний – президентскую власть, которая усиливалась за счет остальных институтов все время пребывания Путина в Кремле...
Власть была адекватной и относительно успешной на первых порах путинского президентства, пока она не заплыла жиром и жила в условиях политической конкуренции. Первый президентский срок Путина, завершившийся «делом ЮКОСа» был гораздо успешнее для страны, чем второй. Показательно, что, когда остатки ельцинского политического плюрализма были окончательно изжиты, была сформирована dream team, а вся полнота власти сосредоточена в Кремле, система оказалась фактически не способна к движению вперед. После социальных протестов вследствие неудачных реформ 2004–2005 годов власть перестала даже пытаться обслуживать страну и стала работать исключительно на самою себя.
Перечень проблем можно продолжать долго. В него войдут и коррупция, и корпоративизм в ущерб национальным интересам, которые существующая политическая система не позволяет не только последовательно реализовывать, но даже формулировать, и многое другое. Главное негативное наследие десятилетия – это то, что градостроители называют закрытием перспектив развития. Выстроенная политическая и управленческая системы, худо-бедно выживающие сегодня, хотя и не справляющиеся с проблемами, стоящими перед страной, полностью лишены возможностей саморазвития. Сверхсложная система, каковой является государственная машина, не может долго существовать в столь механистическом виде.
Кто виноват?
Если послушать официальную пропаганду, то кругом враги и недоброжелатели – как внешние, по всему периметру границ, так и внутренние. К извечной «англичанка гадит» добавились сейчас и американка, и полька, и украинка, и грузинка... Такое амбразурное восприятие мира и внушенная гражданам уверенность в том, что если у нас что-то не в порядке – это чьи-то злонамеренные козни, пожалуй, самый негативный результат последних лет, одновременно и причина, и следствие неумения и нежелания осознать ошибки и извлечь уроки на будущее.
И проблема здесь не только в лидере, в политиках, но и в обществе. Общество ничто особо не волнует: ни война на Кавказе, ни конфронтация «по всем фронтам», ни отмена выборов... Оно не состоялось как целое и представляет собой совокупность разрозненных слоев, корпораций, кланов, объединяемых отчасти лишь общей историей, к тому же интерпретируемой всеми по-разному за исключением одного – борьбы с немецким фашизмом, Великой Отечественной войны. Отсюда и болезненное отношение власти к любым попыткам ревизии – извне и изнутри, и нежелание-неспособность дать оценку прошлому.
Власть, таким образом, не может ни предложить оценку прошлого, ни объединить общество задачами на будущее.
Что дальше?
Происходившее с нами на протяжении последнего десятилетия имеет рациональные политэкономические основания. «Свалившееся с неба» относительное экономическое благополучие не только списывало ошибки власти, но и рождало у нее самой ложную уверенность в правильности избранного пути. Страна давно и бодро идет в тупик, сначала под разговоры о восстанавливаемом величии и о своем собственном пути, потом, с наступлением кризиса, – что у нас подушка безопасности больше.
Главный итог десятилетия – Россия в тупике, где пока чувствует себя вполне комфортно, и в этом проблема, ведь выходить придется, проделав весь путь в обратную сторону.
Читайте также:
Дарья Гармоненко