Наталья Меликова Человек должен сам для себя решить, что для него важно – иметь возможность заниматься крупной государственной деятельностью, принимать решения, влияющие на судьбу страны, или быть полностью свободным, в том числе и с точки зрения внешней свободы – свободы передвижения, встреч с друзьями, говорил на минувшей неделе в Завидове Владимир Путин членам прокремлевских молодежных движений.
Год назад в Шанхае на встрече с журналистами кремлевского пула президент высказался еще более откровенно. Шел, кажется, третий час нашего разговора, когда глава государства вдруг произнес: «Хочется побродить по Питеру без охраны, в дом съездить, где я жил. Охрана же со мной в одном доме живет. Представляете?» В его гостиничном номере, где мы сидели, воцарилась тишина. «Вы же часто в Питере бываете?» – произнес кто-то из нас после некоторой паузы... «А что я вижу? Сижу в машине, как таракан в бронированной банке», – без всякого намека на шутку сказал Путин.
Когда президент говорил о своем решении уйти, ему либо не верили, либо искали таинственные мотивы. Ведь мы, журналисты, всегда придумываем конспирологические версии и ищем сложное там, где все порой можно объяснить с помощью принципа «бритвы Оккама». Сам Путин объяснял этот шаг нежеланием нарушать Конституцию. Слишком просто, чтобы журналистская и политологическая братия согласилась с этой версией.
Мы можем только догадываться, какой он, настоящий Владимир Путин. Он цинично рассказывал о том, что жемчужину ЮКОСа – «Юганскнефтегаз» – купила «группа физических лиц». И еще говорил, обращаясь к народу после унесшей жизни сотен малышей бесланской драмы: «Слабых бьют». Но концепция жесткого, циничного политика не объясняет, какие внутренние, глубинные мотивы лежали в основе его решения покинуть Кремль.
Может быть, он хотел просто красиво уйти? Что ж, популярность достигла своего пика, и выполнены многие задачи, например, в Чечне. «Он воспринимал окончание войны в Чечне как свою миссию», – как-то сказал мне чиновник, входящий в ближайшее окружение Путина... Мир в конце концов, скрипя зубами, признал Сочи... И на восточных диктаторов он не будет похож... Но только ли эту красивую картину рисовал в уме хозяин Кремля, принимая свое решение?
Рискну предположить: у Путина были и другие мотивы. В последнее время глава государства все чаще и чаще «отрывается», словно позволив себе под занавес побыть самим собой не только в узком кругу, но и перед объективами телекамер. В рубашке с засученными рукавами, не говоря уже про отсутствие галстука и пиджака, он устроил в Ростове гонки на выживание на технике сельхозназначения. Через три недели в Саранске на глазах у изумленной публики танцевал с девушкой, приобняв ее за талию. «Ну такого еще не было!» – судачили мои коллеги.
«Он слишком любит жизнь», – однажды сказал мне человек, знающий действующего главу государства много лет. Это был его ответ на вопрос, останется ли Путин на третий срок. К слову, мой собеседник на момент нашего с ним разговора был даже совсем не уверен в том, что нынешний хозяин Кремля вернется в 2012-м.
В Завидове президент говорил молодежи, что главное – быть внутренне свободным. Ведь для членов правительства и, конечно, для президента внешняя свобода «в известной степени ограничена». «Но это выбор каждого человека», – сказал молодежи Путин. И сам его сделал.
Дарья Гармоненко