В преддверии сезона боевого

Николай Сванидзе: «Ответственность наравне с грамотностью – главное качество журналиста».
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

Сванидзе – один из тех телевизионщиков, кто не скомпрометировал себя ни в новые, ни в новейшие времена. Отличный профессионал, он с недавних пор еще и активный общественный деятель. На каком общественно-телевизионном свете мы сейчас находимся – об этом интервью.

– Николай Карлович, почему «Зеркало» в этом сезоне выходит в эфир в полпервого ночи?

– В прошлом году оно выходило в полдевятого вечера – и попадало на «мыльную» аудиторию. Мы с Олегом Добродеевым решили: пусть цифры будут пониже, зато аудитория – роднее, опять же ночь располагает к интиму. «Зеркало» подвержено метаморфозам, за долгое время его существования чего с ним только не было. Помню выпуск эдак шестилетней давности: в студии куча народа, цыгане с медведем, в прямом эфире сцепились Юрий Петрович Любимов и Владимир Вольфович Жириновский┘ В какой-то момент жене Любимова показалось, что ему становится нехорошо. Она ринулась к сумочке с лекарствами – и по дороге наступила на задремавшего медведя. Тот страшно удивился, а темпераментная мадьярка только рукой махнула и помчалась дальше┘ Следующий сезон у нас, как известно, огневой-боевой. Возможно, изменится формат, время выхода в эфир и продолжительность передачи.

– Почему последней серией «Исторических хроник» планируется 1999 год?

– Потому что цикл – о ХХ веке, какова и была изначальная задумка. Возможно, закончим и 2000 годом... По причинам этическим и политическим о настоящем времени говорить очень сложно.

– Согласны, что телевидение – своеобразный институт управления страной?

– Согласен, что это мощнейший рычаг.

– А что это сфера обслуживания, согласитесь?

– В известной мере соглашусь. В этом нет ничего унизительного или предосудительного. Можно обслуживать реальные потребности человека – не только «желтые»: просвещать, развлекать, удивлять┘

– ┘запугивать. Социолог Даниил Дондурей подсчитал, что телевидение рассказывает о 1,5 тысячи убийств в неделю. Разве это не ужасно?

– Ужасно. Но есть объективный закон: нормальное смотреть неинтересно – другими словами, то, что не есть событие. Если кирпич упал кому-то на голову – это событие. Если пятеро пожарных спасли кошку – событие, его надо показывать, потому что тот, кто сочувствует животным, сочувствует и людям. Если произошла трагедия – ее нельзя скрывать, это объективная реальность. Другое дело, как показывать и как рассказывать. Так, чтобы не притуплялось восприятие и не происходило запугивания.

– Но сейчас на ТВ – явный крен в сторону патологий и «страшилок».

– Я такого крена не чувствую. Канал «Россия», на котором я работаю, придерживается своей линии поведения, вполне объективной и вполне сбалансированной. Обсуждать другие каналы для себя считаю неэтичным.

– Почему вы называете общественное телевидение иллюзией?

– Однажды мы с женой летели на самолете греческой авиакомпании, ей страшно хотелось курить, курить было запрещено, но добрые стюардессы отправили ее в кабину к курящему пилоту. Тот оказался сочувствующим коммунистам и все спрашивал ее: «Зачем вы свергли коммунистов? Какая это прекрасная идея!» – «А вы жили при коммунистах?» – поинтересовалась она. – «Нет, не жил, но какая идея!» Так и с общественным телевидением – это прекрасная, но абсолютно иллюзорная на сегодня идея для нашей страны. Представляю, как это будет выглядеть. Президент, настоящий или будущий, «нагнет» бизнесменов, чтобы они субсидировали общественное телевидение, в итоге оно будет принадлежать какой-то бизнес-группе. И в конечном счете – государству, со всеми вытекающими. И что в этом будет нового и общественного?

– В Канаде общественное телевидение существует за счет госбюджета, но государство не имеет права вмешиваться в его политику.

– Когда государство не будет де-факто вмешиваться в телевизионную политику, тогда и не нужно будет общественного телевидения!

– Цитирую вас: «Сильная власть должна иметь сильные независимые СМИ». Какие нынче СМИ – известно. Выходит, у нас – не сильная власть?

– Давайте смотреть на широкие временные отрезки и мыслить более глобально: мы находимся на пути от тоталитарного режима к общечеловеческому. На рубеже 90-х годов в России произошла бескровная революция. С тех пор времени прошло совсем ничего, а уж исторического – секунда. Сейчас нелегкие для СМИ (и аналитического телевидения особенно) времена, в которые надо держаться достойно. Не надо врать – если нет возможности сказать всё, хотя бы не ври. Не надо делать подлянок, вылизывать начальству пятки┘ Телевизионную политику делают не невинные девушки, но работать надо так, чтобы не было за себя стыдно. Такая возможность есть.

– Как вы считаете, журналист имеет право вступать в политическую партию?

≈ Я бы сказал – нет. Смотря в каком жанре он работает – если в информации или политической аналитике, то точно нет, от такого журналиста трудно будет ждать объективности.

– Вас звали в какую-нибудь партию?

– За все время моей журналистской карьеры звали раза три-четыре. И в те, которые отвечали моему мировоззрению, и в те, куда бы не пошел и не будучи журналистом. Всем давал от ворот поворот.

– Много времени забирает Общественная палата?

– По-всякому бывает. Иногда неделями ничего не забирает, иногда – очень интенсивно.

– А Общественная палата – полезная вещь?

– Точно безвредная, что уже немало. От ее членов зависит, в какой мере она может быть полезной, структура-то очень гибкая, каждый может себя проявлять, как он хочет. Административное начальство относится к ОП с уважением, поэтому можно что-то реально полезное сделать.

– Вы возглавляете рабочую группу по экспертизе законопроекта о запрете в публикациях указания национальности преступников...

– Моя личная точка зрения на этот счет – национальность жертвы почему бы и не указывать, национальность преступника указывать не надо, а иногда и просто нельзя. В многонациональной стране это делать опасно. Тут необходимо руководствоваться принципом «не навреди». Но вводить это в закон я бы поостерегся. Понимаете, если идти по пути запретов – захочется запретить очень многое: критические высказывания относительно руководства страны, «неправильные» вероисповедание и сексуальную ориентацию┘ Системой запретов нельзя действовать – это плохо для общества, тем не менее какие-то вешки быть должны. Мы разработали профессиональную хартию журналистов, фактически это моральный, этический кодекс. Плохой способ – всех собак вешать на прессу, но она несет большую долю ответственности за то, что происходит в стране с национальными отношениями. Ответственность наравне с грамотностью – главное качество журналиста.

– Как вы расцениваете поступок актера Садальского, который, когда граждан Грузии стали выдворять из России, взял грузинское гражданство?

– Это, конечно, экзотика, но я не готов осудить такой поступок, какой он ни коснись страны – Грузии, Ирана, Азербайджана┘ Если начинают «прессовать» людей по их религиозной или национальной принадлежности, или еще по какой-то другой – немедленно хочется записаться в их ряды. Русская интеллигенция так всегда и поступала, провозглашая: если бьют евреев, я – еврей, если армян – армянин...