Мамона съела художника

Недоброй памяти 14 июня, в хмурый день Бельгийского Преткновения, Борис Кузьминский собрал нас, чтобы сообщить неприятное. Но сначала - флэшбэк.

Чуть больше года в передовых головах зрела мысль, что "кризис литературы" - это кризис экономический. Мол, большие издательства, у которых налажена система сбыта, издают книжки про кактусы, а маленькие издательства просто не имеют сил донести нашу замечательную литературу до нашего замечательного читателя. Но, мол, достаточно соединить экономическую мощь первых с опытом и вкусом последних, как общество тут же утонет в новых Пушкиных, Гоголях и, простите за такую фамильярность, Толстых.

Доказывать этот тезис взялся Борис Кузьминский, критик, переводчик и журналист, на авторитете которого была воздвигнута серия современной русской прозы при издательстве "ОЛМА-Пресс". Серию назвали "Оригинал", мобилизовав два значения слова: "настоящая" литература, которая "подлежит копированию". В планах Бориса было продавать каждую книгу тиражом не менее 50 тысяч экземпляров. Общественность удивлялась: "А кого вы собираетесь издавать? Ведь у нас кризис!.. Писателей всего на одну руку: Акунин, Сорокин, Пелевин и, простите за фамильярность, Толстая?.." Кузьминский лишь загадочно улыбался.

Дальше было так. Книги стали выходить с устрашающей регулярностью - раз в месяц, и каждая становилась событием. Сначала на серию работал "кредит доверия", потом ее репутация стала выходить на самоокупаемость: "Голем" Андрея Левкина, "Избранник" Павла Мейлахса, "Фабрикантша" Натальи Смирновой - все это было неплохо, серия обретала лицо. Но через год Кузьминский вдруг возопил. И случилось это в недобрый День Преткновения, да.

Собрав журналистов прямо в помещении издательства, пред лучистые очи менеджера по пиару, Кузьминский заявил, что его (и наши) прекраснодушные ожидания не оправдались. У прекрасной маркизы все плохо. Никакая "литература" никакую "Олму" не интересует, серия нужна издательству "для отмыва репутации", и качество издаваемой под маркой "Оригинала" литературы, безусловно, будет снижаться.

Рентабельность серии издателям не нужна, поскольку они согласны на нее тратиться, как на "имиджевую рекламу". Но целевая аудитория такой рекламы весьма ограничена: кого в самом деле интересуют проблемы издательств - не читателей же┘ так, кучку экспертов. В результате книжки "Оригинала" выходят мизерными тиражами. А гонорары писателей впрямую зависят от этих тиражей, и забирать у них рукописи за три копейки Кузьминский не считает возможным.

В то же время бывший менеджер по маркетингу (уволенный из издательства при обстоятельствах, близких к загадочным) утверждает, что динамика продаж книжек "Оригинала" позволяла прогнозировать значительный коммерческий успех серии. Например, половина существующего пятитысячного тиража (независимо от наименования книги) расходилась в Москве и Санкт-Петербурге в первую неделю продаж. Остальное "вливалось" в торговую сеть и бесследно там растворялось. Когда в областной магазин "отгружается" по два экземпляра книги, невозможно судить о ее успехе.

Почему по два экземпляра? А потому, что оптовики в первую очередь интересуются тиражом предлагаемого им издания. Если сто, триста тысяч, значит, ходкий товар. Если пять, значит, фуфло, ботаника, будет пылиться. Но такой "непродажный" тираж назначает сам же издатель, которому невыгодно издавать "серьезную" литературу тиражами больше пяти тысяч. Дело в том, что в практике крупных издательств, таких, как "ОЛМА-Пресс", книга считается "проданной" не тогда, когда за нее получены деньги, а когда она "влита в сеть", то есть поступила к оптовикам. Переучивать же оптовиков с Марининой и Бушкова на какую-то там "прозу" - невыгодно, надо быстрей делать деньги.

Скажем, когда деньги станет выгоднее зарабатывать, чем "делать", тогда и можно будет ожидать от издателей цивилизаторских усилий: разъяснить, договориться, обязать оптовиков и товароведов брать книги средними и мелкими партиями, а значит, донести эти книги до читателей, а значит, приучить рынок к новому предложению и довести тиражи "неформата" до всеми приемлемых и всех устраивающих цифр. Вот только проблема в том, что делать деньги всегда будет выгоднее, чем их зарабатывать┘

* * *

Итак, отношения "искусства литературы" (прошу понять, что речь не идет о беллетристике) с издательским бизнесом находятся в системном кризисе. У литературы и бизнеса принципиально разные задачи - не взаимоисключающие, но разные. Литература и бизнес, что называется, "не сошлись характерами" - когда лень объяснять, почему не сложилась любящая семья, этих слов бывает достаточно.

Подобный кризис можно преодолеть либо эволюционным путем (описанным выше), либо революционным. Если посреднический культурный институт становится самодостаточным (как это стало с Католической Церковью в XVI веке), то пользователи посреднических услуг этот институт отменяют. Вперед, мои постинтеллектуалисты, храбрые гугеноты!.. Пафос "тиража" был присущ постмодерной эпохе с ее бесконечными рефлексиями на тему механического копирования. "Серьезная литература", превратившаяся в симуляцию художественного высказывания, нуждается в прививке живого искусства, а живое искусство может быть только бескорыстным и безымянным. Кто сказал, что литература должна быть бумажной? Ее можно петь у костра или сваливать в интернет.

Таким образом, опыт издательства "ОЛМА-Пресс" можно признать удачным: от обрыдших "копий без оригиналов" мы движемся в направлении Оригинала без копии.