Ирина Данциг
Записка от пропавшего без вести папы Вани, самодельный портсигар и военные ордена.
Фото Алисы Ганиевой
Недавно прочла крошечное сообщение о том, что петербургское издательство «Красный матрос» выпустило альбом: стихи, фрагменты писем и фронтовых дневников, изображения портсигаров и трубок. И так мне захотелось написать о двух мужьях моей мамы (см. «НГ-EL» от 04.09.19)! Один – Яцко Иван Дмитриевич – был любителем трубки и с фронта просил присылать ему махорку с папиросной бумагой. Он погиб. А другой привез со Сталинградского фронта самодельный портсигар, в котором я храню его награды. Этот – художник Этингер Владимир Гаврилович (см. «НГ-EL» от 29.01.20), он остался инвалидом.
Мы не погибли,
Мы просто ушли.
На безымянных высотах
Любимой страны
Наши слышны голоса…
Так поется в известной песне «Безымянный», «бессмертный»… Такие сухие слова!
«Яцко Иван Дмитриевич родился в 1907 году. Сельцо Красные Ставцы Ордынского района Каменец-Подольской области Украины. Призван в 1942 году Московским ГВК. Старший лейтенант 35-й 12066 с.д. Пропал без вести 10.03.1943». Сведения эти из Красной книги, куда я внесла его имя через Подольский архив в 1998 году, остались неизменными и сейчас, в год 75-летия начала войны.
Как очутился папа Ваня в Москве – не знаю. В нашей семье его история началась в 1941 году. Мама познакомилась с ним на прожекторном заводе им. Кагановича. Он был женат, имел троих детей где-то в районе Измайлово (я ездила к его отцу в гости с мамой после войны). Наверное, ссорился с женой. Наверное, та ревновала такого красавца. Мама жила с бабушкой и мною четырехлетней. Помню только, как качал меня на коленях. Теперь знаю, что жена была очень скандальная. Ей достались всего его военные аттестаты, а мама ни копейки не получила.
Маме досталась другая участь – бесконечно высылать ему на фронт махорку и курительную бумагу. «Котя! Почему я тебя так люблю? Жизнь без тебя для меня просто невыносима. Солнышко мое, когда ты меня опять согреешь? Что бы ни случилось, ты всегда будешь одинаково дорога, только ты должна жить. Пришли махорки кисет, трубку и бумагу», – пишет он ей с войны.
Да, у него была жена с тремя детьми, но он просил у отца своего разрешения жить с мамой – любил. Чем мама так цепляла мужей? Чистотой души. Вот одна из его полевых открыток, проверенная комендатурой 06.01.1943: «Ты не представляешь, как приятно под грохот канонады поудобнее устроиться в сырой полумерзлой землянке блиндажа возле железной печки при свете цигарки тысячелетней давности, вскрывать адресованный тобой конверт с далека-далека от суровой действительности. Вчера состоялся митинг, где решили пожертвовать на оборону. И теперь схожу с ума, что эти 9 месяцев буквально тебе ничем не помог. Но близок час, когда враг побежит на всех фронтах, и мы будем торжествовать победу и заживем тихой, мирной, счастливой жизнью».
Сразу вспоминается песня на слова Суркова:
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза…
|
|
На безымянных высотах наши слышны голоса... Фото РИА Новости |
Когда спустя 50 лет я нашла его детей и подружилась с младшей, Милой Яцко 1939 года рождения, то узнала: они думали, будто я родилась от него. И Мила первое время считала меня единокровной сестрой. Я объяснила ей, что после войны принимала его за папу, потому что его портрет висел в комнате. Таких красивых мужчин я никогда не видела, поэтому придумала себе, что выйду замуж только за украинца и только за Ивана. Но такой не встречался, а я ждала…
Другой мой отчим, дядя Володя Этингер, был ранен в снежных сталинградских окопах в феврале 1943-го. Бабушка умерла в эвакуации в Марийской Республике. Муж тети в том же 1941-м пропал без вести. А в 1942-м в холодном Ленинграде замерзли от голода брат мамы Мура Куперман и его жена Аня. Их нет, а снег идет, а снег будет идти всегда.
И годы летят, наши годы,
как птицы, летят,
И некогда нам оглянуться
назад…
Каждый раз, когда слушаю эти стихи Николая Добронравова, реву, как девочка. Но лучше всех о временах, унесших сотни тысяч, сказал Пушкин в «Песни о вещем Олеге»:
Бойцы вспоминают
минувшие дни
И битвы, где вместе рубились
они.
Вот есть же счастливые семьи, где эти бойцы еще живы! Внук Этингера объявился только в мае 2019 года. Этингер был художник, член МОСХа, и я разместила его картины онлайн. Так внук на меня и вышел. Деду было бы сейчас ровно 100 лет, но сын его носит другую фамилию, отцу не простил и внуку ничего не рассказал. На могиле я больше внука не встречала, и тот не звонил больше. Новое поколение очень жестоко.
«Если мы войну забудем, вновь придет война» – так писал Роберт Рождественский. 280 миллионов – ее жертвы, миллионы детей остались сиротами, а жены – вдовами. Это история личная и одновременно общая. Поэтому так важно помнить и не повторять. Но удержимся ли?
Дарья Гармоненко 
комментарии(0)