Кое-что об уходящей натуре

Когда-то эти подмосковные дачи считались шикарными.
Фото Михаила Циммеринга (НГ-фото)

А ведь в Поселке жили именно приличные и порядочные люди, они называли шарф – кашне, знали языки, помнили гимназическую латынь, во всяком случае, названия пары склонений, и кое-что из старого греческого, при случае могли кому-то не подать руки, многие когда-то знали Мандельштама, не стихи, конечно, но самого поэта. Это были люди преимущественно творческие, они никак не желали, чтобы их смешивали с невежественной номенклатурой, которая в те очень далекие годы считалась чернью и плебсом.

Были ли эти обитатели Поселка богаты? Нет, разумеется, – даже в сравнении с держателями меховых ателье или заведующими овощными лавками, а о партийных функционерах и речи нет. Но они могли себе позволить завтрак в «Национале», обед раз в неделю в «Праге», большую корзинку снеди из тамошней кулинарии перед приездом на дачу гостей, коньяк из «Армении» – пять звезд, оттуда же сыр и бастурму, а зелень, конечно же, с Центрального рынка, не говоря о фруктах – фрукты только оттуда. И пальто, конечно же, из ателье МИДа.

Откуда денежки? Так ведь сами, как это ни покажется нынче странным, и зарабатывали. Переводами мелких западноевропейских классиков, а подчас и поэтов эпох Хань или Цинь, и в те годы этот вид творческой деятельности был уважаем и хорошо оплачивался, скажем, Худлитом. Сами сочиняли киносценарии про их шпионов и отечественных разведчиков. Выполняли и много другой полезной работы: куплеты опять же. Или, скажем, писали небольшие пьесы для детских и кукольных театров – про волка. Снимали документальные фильмы и про других крупных и мелких хищников, много знали о грызунах. При случае могли придумать гимн, тему полезного плаката, прочитать лекцию про есть ли жизнь на прочих планетах┘

Жены тогда не служили. Это были интеллигентного разлива дамы в том возрасте, который не компрометирует мужей: откровенно молоденькими бывали лишь домработницы и иногда секретарши. Они гуляли по аллеям поселка под руку с мужьями, а что до адюльтеров, то в те времена в моде была любовь и страсть, так что измена приводила чаще всего к перемещению дам с одной дачи на другую, причем покинутый муж сам нес к соседу женин скарб, гардероб и архив. Все было чинно, пристойно, без скандалов. Дуэли почти не случались.

В отличие от хорошо кормленных жен дачи были ветхими. Эти деревянные строения сооружались еще перед Второй мировой войной, но были времена, когда они считались шикарными. Хотя бы потому, что прекрасны и просторны были участки, на которых росли сосны в полный рост, широки и светлы окна, чуть мерцали под лучами утреннего солнца отдраенные прислугой крашенные масляной краской, чаще всего бордового цвета, дощатые полы, а сортиры были внутри жилищ, никто не бегал в тулупе до ветра, и хорошее дерьмо – потому что качественной была пища – само стекало в специальные вырытые в саду резервуары, откуда его забирал время от времени золотарь, и стоила эта операция недешево – сотню, месячную зарплату какого-нибудь молодого специалиста. Но золотарь был как бы дальний родственник каждой здешней семье, как, впрочем, и санитарный техник и прочий персонал.

Дачи эти являли собой, конечно, пародии на дореволюционные усадьбы, хотя и были просторными. Поселок был не огорожен могучим забором, как нынешние богатые поселения, а как бы открыт ветрам. Зады отдельных участков так вообще не огораживали, и кусты садовой малины обнимались с сородичами дикими и с годами давали ягоду пряного вкуса, дикую, но с домашней сладостью, из нее домработницы под управлением своих хозяек варили варенье для грядущих зимних простуд.

Это были блаженные времена, когда смотреть телевизор было дурным тоном. Разве что только погоду. Приемник иногда включали, конечно, но тайком, занавесив окна. Но вполне приличным считался семейный поход в кино, когда в местный клуб привозили новую картину – так было принято в те годы называть кинофильмы. Дело было, конечно, не в самих фильмах, но в клубном характере мероприятия. Мужчины общались, дамы сплетничали, а главное – показывали новые шубы, на светском языке это называлось проветрить мех.

Над поселком низко летали самолеты – аэродром был неподалеку. Шло время, самолетов становилось все больше. Нарушалась тишина. Молодежь гоняла по аллеям на новых авто, будучи отнюдь не всегда трезва. Менялись времена, приходили в упадок нравы. Поселок отмирал, уже многие территории были скуплены неясными молодыми, коротко стриженными людьми. Клуб переделали в ресторан, и кино больше не показывали. Состарились жены, и никому уж не было дела, на кого их когда-то обменяли. Износились трубы, и из кранов стала идти ржавая вода с привкусом железа и канализации. Открылись новые торговые точки, но на куплетах стало уж не заработать. Только церковка у станции по-прежнему оставалась самым теплым местом в округе, особенно в мороз. И отдельные выжившие обитатели Поселка все чаще заглядывают сюда.