Ретро всегда в моде

Вещи, которыми пользовались наши отцы и деды, всегда притягательны.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

Здесь есть важный поворот сюжета: что нам важнее – наша сегодняшняя жизнь или наши воспоминания. А если уточнить: какая часть воспоминаний нам важнее. Если быть честным, то, согласитесь, неприятное мы стремимся забыть. А помним даже не счастливые минуты, но все, что было «красивым».

Один мой товарищ, человек известный, не буду сейчас называть его имени, рассказывал, как в пору своей ранней творческой молодости он регулярно выпивал в кафе «Националь» с двумя очень известными в нашей стране людьми, а именно – с Юрием Олешей и Михаилом Светловым. Он был подмастерьем, они – мастерами. Он учился у них. Он наизусть помнит все их остроты, но на самом деле он учился не речи, а – стилю. Не поэтическому только: стиль проявлялся даже в том, как на последние деньги заказывались последние сто грамм коньяка и кофе «по-варшавски» (любопытно, я справлялся специально, в Варшаве никто не мог взять в толк, что бы это название могло означать). Там пили кофе по-венски, хотя в Вене тоже не знают, что это значит, а пьют кофе по-турецки.

Однако, чтобы выработать стиль, необходимо подражать образцу. А самые убедительные образцы стиля мы находим не вокруг, у современников, но черпаем в прошлом. Конечно, женщины могут восхищаться тем, как ходит по подиуму Наоми Кэмпбелл, но самые внимательные неминуемо будут сравнивать ее с Гретой Гарбо. Кажется, этот пример прямо касается нашей тяги к старой живописи, классической литературе и даже к сталинской архитектуре.

Это проявляется и в кино. В конце концов, современному продюсеру, распоряжающемуся кое-каким бюджетом, ничего не стоит обратиться к современному сценаристу с просьбой сочинить что-нибудь оригинальное, способное покорить воображение нынешних зрителей, наподобие «Ночного дозора». Однако сплошь и рядом деятели нашего кино обращаются к проверенным старым образцам. Будь то «Обломов» или «Идиот». Понятно, что это не просто их прихоть. Они идут на поводу у публики. Это объяснимо, мы радуемся даже тогда, когда обнаруживаем в незнакомом тексте знакомую цитату, но в этом есть и грустный оттенок: это означает, быть может, что мы себя, нынешних, не очень любим. Или сами себе не доверяем? И для нас понятнее, а главное – безопаснее, вещи, пришедшие из прошлого, выдержавшие проверку временем? В некотором смысле мы предпочитаем использовать вещи, за которые заплатили еще наши отцы. И донашивать дедушкину кофту.

Эта дилемма между «вчера» и «сегодня» стоит перед нами, но она стояла всегда. Кажется, радикально она решается только во времена потрясений – войн и революций, когда прошлое решительно выбрасывают с парохода современности. Во времена мирные есть другие способы разрешения этого конфликта: если отцы носили узкие штаны, то сыновья обзаведутся широкими. Но тем не менее это ничего не объясняет в ситуации, когда молодые художники стремятся не ниспровергать, а воспроизводить.

Стремление к прошлому сейчас носит тотальный характер. Выставки молодых художников составлены почти целиком из произведений, построенных на аллюзиях, а то и на прямом цитировании. Молодые поэты как бы изобличают предыдущие поколения, что есть тоже форма подражания. Новые писатели давно забыли о ниспровержении старомодного жанра романа и пытаются в этот жанр вписаться. А молодые театральные режиссеры пытаются поставить что-нибудь, что походило бы не на театральный капустник, а на монументальное, «как у Станиславского». И все это никакой не постмодернизм, это – ретро.

Это замечательная тенденция. Потому что жизнь, построенная на попытке нового и рискованного опыта, в молодости хороша, но в масштабах страны, которая отнюдь не так уж и юна, – смешновата. Как сказал Пушкин, моложавость мысли в старости так же постыдна, как моложавость наружности (дословно не помню, но мысль такова). Отдельный человек взрослеет медленнее, чем его культура и его государство. Жить внутри вечного эксперимента симпатично, когда ты еще не получил паспорт, но когда ты взрослый человек, то рано или поздно тебя, увы, посещает чувство ответственности.

Есть ощущение, что это тотальное стремление к ретро в наши дни есть благой знак обретения именно этого чувства. Быть может, страна перешла от легкомысленных экспериментов к настоящей взрослой жизни. И прошлое, безусловно, учит этому, о чем, впрочем, мы уже говорили. Даже когда актер, еще недавно игравший легкомысленного корнета, сегодня играет офицера, способного командовать в бою своими солдатами, это, может быть, тоже знак его профессионального взросления. Если же речь идет о национальных лидерах, то в этом можно усмотреть некий признак взросления страны. Трудно сказать, с чем это связано. Будем надеяться, с тем, что мы приближаемся к общей жизни мира. Как сказала одна симпатичная критикесса, мы выбираемся из песочницы. И главное, что делаем мы это дружно, все вместе.