В защиту муляжей

Почти по Жванецкому: если баварскую колбасу не пробовал, наша вполне сойдет.
Фото Петра Кассина (НГ-фото)

Этого нельзя сказать о массовой конвейерной продукции. Она работает, другое дело – что плохо. Так что муляж не нужно путать с подделкой. Цель муляжа – выглядеть как настоящий предмет, не претендуя на роль. Цель подделки – выдать себя за качественную вещь так, чтоб никто при потреблении не догадался. А мы ведь живем в поддельном мире: «Адидас» из Самарканда, «Лакоста» из Таиланда. И привыкли, грех жаловаться – старшее поколение и тайской «Лакосты» в глаза не видело, лишь прозодежду мастеров из мастерских ГУЛАГа.

У меня был один знакомый олигарх – не из мастеров, так, третьеразрядник. Так он на заре бизнеса и благополучия, чтобы не курить малаховскую фальсифицированную продукцию, посылал своего шофера за «Мальборо» в шереметьевский дьюти-фри, где имелись связи; там продавали сигареты своим знакомым без предъявления паспорта и билета – прямо со склада, что, конечно, нехорошо, но, как говорит не без мудрого цинизма наш сметливый народ, давно взявший на вооружение облегченные модели нравственности: это как же так – сидеть у ручья и не напиться? Но дело не в том, что крадут, а в том, что это самое шереметьевское «Мальборо» было, не поверите, настоящим, то есть производилось не в Малаховке, но на заводах одноименной фирмы из настоящего табака, а не из сорных трав ближайшего Подмосковья.

Хорошему не надо учиться долго, и я, выезжая за границу, беря пример с моего приятеля-богатея, всегда покупал свой синий «Кэмел» в «Шереметьеве» впрок, и не забыть первой затяжки в кафе на втором этаже перед вылетом, как и первого глотка какого-нибудь фирменного пойла, столь не похожего на коньяк «Московский», имеющий такое же отношение к продукции далекой французской провинции, как я сам к Папуа – Новой Гвинее. И вот в последний раз я все проделал в лучшем виде, откупорил пачку, затянулся – и повеяло родным клевером на стадии превращения его в силос. Забавно, что, приобретя, доверчивый жадный идиот и жертва дурных привычек, сразу три блока, я получил в подарок рюкзачок с лейблом «Кэмел» для путешествующего студента, который был мне решительно ни к чему.

Нет, я никого не обвиняю, никого даже не подозреваю. Лишь виню самого себя. Потому что, долго не курив турецких табаков и сидя на отечественной люцерне, я попросту потерял вкус и стал негодным дегустатором. Для меня уже давно микояновская сосиска сродни баварской, я их различаю лишь по форме и размеру. И хуже всего другое: я сдался. Не то чтобы совсем пал духом, но вспомнил бессмертный завет героя Ивана Бунина: никогда не думать о том, что ешь и кого любишь. Во мне, потребителе, проснулся стихийный буддист. Я повторяю вслед за своим народом: все равно наливают из одной бочки, идет ли речь о пиве, армянском коньяке, грузинском марочном вине или о разнице между равноудаленными оппозиционными партиями. В конце концов нужно привыкать и приспосабливаться. Потому что если дышишь повседневно не воздухом, а неким его эрзацем и фальсификатом, то не надо кобениться и рваться на свежий воздух. Не то можно ведь и задохнуться при дуновении неподдельного морского бриза┘

Конечно, жаль потерянного чувства нормы. Но ведь вчерашнее настоящее тоже кому-то когда-то казалось подделкой против другого настоящего, но позавчерашнего. И, если можете, берите пример с меня и утешайтесь этой доморощенной диалектикой.

Вот, скажем, монархия. Многие считают, что это единственно спасительная для нас форма политического устройства. Я так не думаю. Потому что той монархии уже не будет, а новая будет, конечно, но уже не та. Или возьмем феодализм, вполне прогрессивный строй для своего времени. Его неоднократно пыталась возродить советская власть, но мешало отсутствие института рыцарства, если не считать таковым ведомство Дзержинского, орден рыцарей революции, как сами они себя скромно именовали.

Или вот, скажем, нынешнее бурное возрождение дворянства, сопряженное с приобретением значительных масштабов латифундий. Один известный кинорежиссер, настаивающий на своем княжеском происхождении, недавно объявил, что по примеру деда отныне становится помещиком и купил по случаю гектаров тысячу в Калужской, что ли, губернии. Дело хорошее, правда, из поля зрения интервьюеров режиссера как-то выпал вопрос о том, чем занимался его отец в вынужденном временном промежутке между двумя периодами помещичьего землевладения.

Нет, прямолинейной, в лоб, реставрации не получается. Хоть и Кремль стоит на месте, и Казань пока еще наша, и бояре грызутся, и народное Вече булькает, и головы византийского орла по-прежнему глядят в разные стороны, и Патриарх благословляет. Но все-таки, как и поддельный «Кэмел», пахнет уже не так. И новые феодалы не живут в замках, разве что во французских, и новая буржуазия с Рублевского шоссе не Морозовы и не Гучковы, и дома у них не как у Рябушинского, и живопись на стенах – Айвазовский, но фальшивый, и жены совсем не дворянки, и даже «Яр» побывал «Советской», и во МХАТе Гришковец. И триколор, как его ни стирай, все как-то сливается и краснеет. И нет революционеров-бомбометателей, если не считать бомбами пачки майонеза «Кальве»┘ Может быть, Бог с ними, с подделками. Пусть будет один расписной муляж. Но большой и красивый, с подсветкой, чтоб было видно его издалека. Не попользуемся, так хоть полюбуемся.