Условные слезы

Черт знает что показывают, хоть не смотри телевизор...
Коллаж Михаила Митина

Помнится, лет тридцать назад в газету «Неделя» пришло письмо группы спортсменов, которым показалось, что в опубликованной статье содержится недостаточное уважение к спорту. Речь шла о рассказе Василия Аксенова «Любителям баскетбола». И в ответ на зубоскальство журналистов, цитировавших читательское письмо, автор меланхолически заметил: надо иметь в виду, что читатели, называющие рассказ статьей, это все-таки особенные читатели┘

Конечно, мелодрама мелодраме рознь: есть такие, над которыми хочется весело смеяться. Зубоскалили же журналисты и юмористы над одним из первых бразильских сериалов на нашем экране – про рабыню Изауру, над судьбой которой лили слезы пожилые домохозяйки. С тех пор прошло много лет и много сериалов, и смеяться над ними и над их зрительницами давно стало дурным тоном. Но мы не о качестве фильмов, мы об изменениях в понимании условности кино. О том, что фильм, на котором только что поплакали, ничего не меняет в окружающей действительности, и слезы высыхают, едва зритель вышел из зала на отрезвляющий воздух жизни.

Казалось бы, все это очевидно. Но – не для всех. И не только у нас, но и в более цивилизованных странах то и дело находятся ребята, поставленные при власти и утверждающие, что показ курения наркотиков на экране есть пропаганда наркомании, а изображение голой мужской задницы может привести к повальному гомосексуализму. Отчасти запретители правы: в их электорате наверняка есть люди, думающие схожим образом. Но стоит ли ради этой немногочисленной группы городить цензурный огород? Конечно, отфильтровать их не удастся: это при получении водительских прав человек должен доказывать, что он не психопат и не алкоголик, а при входе в кинотеатры справок не спрашивают.

Но чаще всего поборники нравственности из числа депутатов все-таки лукавят. Мы говорим не о собственном пиаре депутатов. И даже не о том, что запретительные проекты законов умственно даются много легче, чем созидательные. Мы о связи – на первый взгляд трудно уловимой – между атаками, скажем, на порнографию на экране и требованиями ввести общую цензуру. Так вот, гонители, как они выражаются, вседозволенности эту связь отлично понимают. Они только делают вид, будто бы всерьез верят в непосредственное влияние гангстерского боевика на жизнь. Но все эти ханжеские призывы и вопли имеют результатом одну печальную вещь: для многих и многих обывателей возмущенные депутатские голоса действительно стирают грань между экранной жизнью и действительностью, и без того в их сознании достаточно зыбкую.

Оправданием депутатам, с настойчивостью, требующей иного применения, борющимся с порнографией (которой на нашем массовом экране не существует) и сделавшим эту борьбу второй профессией, может служить тот факт, что подобные им энтузиасты стерильной любви развелись не только сегодня и не только у нас. В прошлом веке в России запрещали «Гавриилиаду», Баркова и «Заветные сказки». А в Америке «Тропик Рака» и «Лолита» нашли своего читателя лишь через несколько десятилетий после того, как были опубликованы в толерантной Европе, где никто не боится, что при виде голой женской груди все побросают работу на конвейере заводов «Рено» и побегут предаваться разврату.

Может быть, есть среди этих борцов за нравственность и искренние – тогда стоит лишь умиляться их дремучести. Скажем, камнем преткновения для них является такая проблема: как же провести границу между эротикой и порнографией. Ночей не спят, мучительно ища ответ. Помогаю: если на экране целуются, прежде чем улечься в койку, – эротика, а если сразу трахаются без поцелуев – порнография. Предлагаю создать в Думе комиссию по выявлению наличия поцелуев, еще лучше – вменить режиссерам в обязанность.

Но проблема шире. Речь идет опять же о неумении различать условный кинематографический секс и реальный разврат в собственной дачной сауне, что очень по-детски – не понимать опосредованности связи между изображением и жизнью. Но вот пример, депутатам внятный, – футбол: если один игрок другому заехал ногой, проломил голову бутсой, то это действие в отличие от экранного, где льется лишь клюквенный сок, – безусловное, кровь настоящая, реального пострадавшего уносят на носилках, и подрастающее поколение, едва выйдя на улицу после матча, тут же принимается друг друга метелить. Но что-то никто не рассматривает трансляцию матчей хоть по футболу, а хоть и по боксу по разряду пропаганды насилия на экране. А ведь и насилие налицо, и пропаганда тоже┘ Все это прописное, об этом и говорить бы не стоило, когда бы недавно в Думе не был подан очередной проект такого рода – на сей раз речь шла о печатной продукции. Правда, на сей раз, к чести депутатов, здравый смысл и здоровый вкус взяли верх, и проект отклонили...