Сезон сплетен и мемуаров

Мемуарная литература пользуется у читателей неизменной популярностью.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

Позволим себе предположение: живя на даче или на курорте, слаще и сподручней – посплетничать. Ведь что делают на просторной дачной веранде по вечерам за чаем с остатками прошлогоднего вишневого варенья или за ленивым преферансом «по копеечке»? Конечно же, злословят. А в стране, где огромным спросом пользуется телепередача, в которой интеллигентные с виду профессиональные сочинительницы наловчились злословием зарабатывать гонорары, какой спрос с любительниц.

Сплетня, конечно, вещь не безопасная: от нее случаются разводы, протечки, пожары. Иногда дуэли и самоубийства. Но это от бытовых сплетен. А вот от сплетен под красивой обложкой, составляющих увесистый том, стоит ли ждать подобных напастей? Оказывается – еще как┘

Нынешний мемуарный жанр по традиции преимущественно женский. Впрочем, в России это началось с княгинь времен Екатерины, так сказать, с русских фрейлин Сэй-Сенагон – с Дашковой и Долгорукой. Границы воспоминательного жанра условны – иногда мемуары маскируют под личный дневник, иногда под переписку, но так или иначе в основе все равно лежит более или менее умная сплетня. Откройте-ка очень модный нынче журнал «Караван историй»: в нем преимущественно именно дамы делятся с другими дамами своими впечатлениями от жизни – как правило, половой – окружающих, а подчас и собственной. То есть сплетничают.

В наше время жанр женской мемуаристики, как и многое другое, помолодел и пожелтел. В моде мемуары любовниц и несостоявшихся жен рано умерших артистов, записки «скверных девчонок» и «кремлевских диггерш», что, конечно, большой прогресс по сравнению со «своеручными записками» утонченных и образованных княгинь. Но этим дело, конечно, не исчерпывается. Мемуарам нынче предаются во все более молодом возрасте отнюдь не собирающиеся заканчивать карьеру и уходить на пенсию актеры и режиссеры, живописцы и адвокаты, врачи и даже учителя – и это тоже тенденция сегодняшнего дня. Словосочетание «пришло время садиться за мемуары» нынче не имеет решительно никакого смысла: едва человек научился держать в руке перо – освоился с клавиатурой, по-нынешнему, – вполне может садиться за воспоминания, ну хоть о своем эмбриональном периоде┘ Такое богатое предложение должно быть обеспечено спросом.

Здесь есть и еще одна сторона: в собственно словесности грань между частным мемуаром и беллетристикой к нашим дням оказалась решительно размыта. Грубо говоря, «Хижину дяди Тома» нынче принято писать самому дяде Тому. Это вообще была стойкая литературная тенденция прошлого века, недаром «выдуманная» литература получила отдельные лейблы «фикшн» и «фэнтези». Чтоб народ не путался┘ Но дело в том, что авторы мемуаров далеко не всегда числятся по цеху профессиональных литераторов. То есть не числятся чаще всего.

Тот факт, что люди вообще любят поговорить о себе, объясняет отчасти энтузиазм мемуаристов. А вот чем объяснить тягу к этому жанру читателей? Быть может, отчасти тем, что во времена отчуждения и атомизации индивида очень любопытно и хочется знать, как живут другие люди, – разновидность занятий типа «заглядывания в чужие окна»┘

Но есть и еще один аспект – фактор качества текста. Анатоль Франс где-то – кажется, по поводу «Дневников» Гонкуров – заметил, что зачастую о себе люди пишут куда занимательнее, чем о других. И объяснил: конечно, результат всегда выходит лучше и убедительнее, когда автор знает и любит свой предмет. А уж кого мы больше всего любим, как не самих себя┘

И все же есть понятная разница между «дневниками» и «мемуарами» – жанровая. Но вот для, что называется, рядового читателя эта разница вряд ли существенна. Потому что – кроме редчайших случаев, когда дневник сугубо личный, скажем, автор находится в насильственной изоляции, как Фучик или Анна Франк, – читателю по большому счету все равно, в какой форме с ним будут сплетничать.

Принято считать, что сплетня – жанр устный и малопочтенный, по преимуществу кухонный. Но это с какой стороны посмотреть. Конечно, есть откровенно опасные сплетни – на грани доноса, и не только политического. Но в мемуарах эта сторона дела отсутствует – хотя бы за давностью лет. Впрочем, не всегда: недавно один актер, только что опубликовавший свои воспоминания, остроумно заметил, что когда пишешь о современниках, важно, как в боксе, рассчитать удар: можно ненароком и свалить с копыт.

Но существуют, кажется, и сплетни, можно сказать, познавательного толка. К ним относятся не только мемуары конструкторов самолетов или гидростроителей, но и некоторые воспоминания «деятелей искусств». Поскольку сплетничают художники друг о друге, то есть речь идет чаще всего о людях известных. Здесь и то забавно, что жанр имеет способность как бы удваиваться: почитайте, скажем, чопорного писателя Боборыкина, современника Ивана Тургенева, и вы найдете множество примеров, так сказать, не прямой сплетни, а сплетни о сплетне.

Однако мемуары все равно выигрывают в читательских глазах – речь, конечно, не об историках с интересами академического порядка – рядом с частными дневниками и письмами, потому что имеют признаки жанра повествовательного. Если не сказать романного. И это справедливо и для сегодняшнего дня, в век интернета. Потому что хорошая сплетня должна быть правильно подана и обернута. И не важно, что мы лично не знакомы с объектами. Нам важно заглянуть в чужое окно, даже если мы понятия не имеем, кто за ним живет.