Про лавочки и заборчики

Возможно, скоро этим молодым людям негде будет найти лавочку для веселого отдыха.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)

Но ведь если их расставляли, значит, кому-нибудь это было нужно. Ну, присядет, скажем, на них усталый пенсионер, развернет газету или просто подставит пожившее лицо ветерку и солнечному лучу. Компания молодых людей, еще не ведающих ничего о возрастной усталости, разопьет из горлышка пиво. Алконавты, как называет эту категорию граждан наш начитанный в древнегреческих мифах народ, разольют поллитровочку на троих, занюхают рукавом и тоже отправятся по своим неотложным делам. Наконец, на лавочку садятся влюбленные...

Но время лавочек подошло к концу. И хотя многое кончается в нашей жизни, утрата лавочек удручает. Конечно, они нуждались в обслуживании. Их необходимо было куда-то убирать на зиму и расставлять по весне. Их нужно было красить и подчас ремонтировать. На все это отвлекались городские средства и человекодни. И, остается лишь догадываться, городской бюджет не выдержал этого бремени.

Потому что есть более неотложные траты. Нужно пилить вековые деревья в Нескучном саду, ломать дома, расчищать и зачищать. Нужно строить небоскребы и сити, устраивать Диснейленды, рушить гостиницы и всякие там военторги, поддерживать накал жизни и энтузиазм застройщиков, прокладывать тоннели в будущее, наращивать кольца, защищать Батуми, расставлять ульи – о каких лавочках вы, обыватели, говорите? Не говоря уж о том, что лавочки провоцируют несанкционированные распития и зачатия. А пенсионеры могут почитать свою газетку и в доме для престарелых.

И кроме того, подумайте сами, на лавочки тратятся древесные ресурсы, которые могли бы пойти на постройку заборов. Потому что крепкий хороший забор – преграда для всяческих злоупотреблений. Как-то – кража со строек всех веков и народов строительных материалов. Кроме того, забор – надежное укрытие для тех граждан, что не могут, ввиду слабости мочевого пузыря, донести свою нужду до редкого нынче, как памятник старой московской архитектуры, общественного туалета. И, наконец, это прибежище для нетерпеливых любовников, поскольку их аморальное поведение стоя станет явным разве что строителям из бывших советских республик.

Лавочки и заборы – неотъемлемые атрибуты городского пейзажа. Причем, как мы видим, число тех и других находится в обратно пропорциональной зависимости. И в нынешнем их соотношении прослеживается высший смысл. Потому как лавочки до недавнего времени были предметом личного пользования, элементом городского комфорта отдельно взятого гражданина. Тогда как забор есть по определению вещь общественного значения, обслуживающая не личный эгоизм, но гражданское благо.

Однако в силу непоседливости жизни функции лавочек и заборов стали медленно изменяться. И вот уж лавочки становятся предметом пользования общегражданского: скажем, как хороший подручный материал для возведения баррикад, – и не в этом ли причина того, что они оказались изъяты из нынешнего городского ландшафта. Тогда как заборы, напротив, приобрели привкус как раз личного пользования: ими огораживают персональные наделы, а также, в разобранном виде, они хороши как орудие в уличных потасовках.

Эта смена приоритетов, похоже, заморочила головы городским властям. От лавочек они отказались с легким сердцем, но вот заборы┘

Здесь есть и еще один существенный нюанс. Лавочку при всем желании не используешь, так сказать, в геральдических целях. Представьте себе герб нового русского дворянина, на котором изображена кривоногая, как такса, лавочка. А вот забор – это младший родственник крепостной стены, редуцированный Кремль, если угодно, – и потому он годится и на герб, и на фон для портрета. То есть предмет, если хотите, государственный. Действительно, куда нам без забора? Это что же, все, обуянные вседозволенностью и незрелым порывом, пойдут куда хотят и вытопчут заливные поля Барвихи, картофельные луга Жуковки?

И, заметьте, даже в самых нетях, в самых заплеванных углах Подмосковья лавочки тоже отсутствуют – так, утлые скамеечки у крыльца. Но какие заборы! Огораживается все: огородные наделы, финские сборные домики, старые яблони, на которых не было яблок со времен последней пятилетки, фрагменты леса, пруды, сельпо. Кроме того, в лавочках калитку не сделаешь, а в заборе – хоть ворота. И, главное, их можно запереть на амбарный замок.

Лавочка – предмет короткого влюбленного чувства, объект для утомленной поясницы, короче – символ всего приземленного. Забор же – парение души и фантазии, знак независимости и престижа. Лавочка – что с нее возьмешь, доски, да и только. Заборы же можно возводить шедевральные – из теса, вагонки, листового железа, бетонных плит и использованных автомобильных покрышек. У одного из нынешних классиков русской литературы забор дачи был сделан из пустых бутылок, зацементированных, как кирпич. Лавочка – сугубо функциональный предмет, забор же можно украсить живописью, граффити, собственными инициалами┘

Так что это отнюдь не случайная тема: сравнение лавочек и заборов. Наверняка пристальный этнограф-наблюдатель мог бы ввести в свои исследования такой параметр: соотношение лавочек и заборов на один квадратный километр площади. И окажется, что вдоль, скажем, Сены или Тибра не выстроено никаких заборов, но зато полным-полно лавочек. А на Бережковской, скажем, набережной нет никаких лавочек в помине, нет кафе и ресторанов, но зато одни мощные заборы┘ Что за тобой скрывается, русский забор? Дай ответ. Не дает ответа.