Шашечки или доехать

Пассажир ловит такси. Или таксист ловит пассажира, с которым ему по пути.
Фото Петра Кассина (НГ-фото)

С тех пор как я продал свою последнюю машину, я почувствовал за щекой горьковато-сладкий привкус свободы. Я проникся глубоким смыслом старого еврейского анекдота про раввина, который советует просителю: «заведи козу», а потом «теперь выведи козу». Другое дело, что, расставшись с рулем и не слишком любя метрополитен, я зачастую вынужден голосовать на дороге.

Не самое приятное занятие, доложу вам. И не слишком эффективное. Во всяком случае с точки зрения экономии времени. Так что, пока поймаешь и сговоришься, есть возможность предаться воспоминаниям┘

Дело в том, что такси как таковые в Москве перевелись. Или почти перевелись.

Так вот – о воспоминаниях. В советские времена такси были дешевы, доступны и водились в городе в больших количествах. Вокруг самого института такси существовала своего рода мифология – причем романтического свойства. Фигура таксиста часто служила источником вдохновения для советских кинематографистов – кто из людей старшего поколения не помнит лирическую комедию «Зеленый огонек» и просто лирическую ленту «Три тополя на Плющихе». Но взгляд на профессию таксиста как на вдохновенное служение ближнему без особой материальной пользы для себя – это, так сказать, официальный советский соцреалистический подход к делу.

На самом деле таксистское сообщество столицы всегда было отнюдь не прекраснодушно, а довольно сильно криминализировано. Бизнес таксистов был незамысловат: ночная торговля алкоголем и участие в делишках московских сутенеров. В дни горбачевских гонений на водку московские таксопарки по ночам вообще превращались в магазины: такса на ночную бутылку водки была ровно в два раза выше, чем ее магазинная дневная цена, – то есть червонец. Постепенно, с ростом доходов клиентов, таксисты стали объединяться в бригады, контролировавшиеся бандитами. Бригады оккупировали наиболее сладкие точки – прежде всего аэропорты и железнодорожные вокзалы – и жестко расправлялись с конкурентами, в первую голову как раз с частниками, которые кто по неведению, а кто из расчета на авось пытались урвать своего клиента.

Естественно, не могла остаться в стороне и милиция, занимавшаяся поборами с таксистов, что увеличивало плату за проезд для пассажира. Постепенно дешевое некогда такси стало превращаться в дорогое удовольствие. Хотя в любой европейской столице услуги такси доступны в любое время суток, и даже если в Париже швейцар вызовет вам такси к отелю, то заплатите вы все равно по счетчику за поездку. И никаких накруток «за заказ». А вот в Нью-Йорке с вас могут запросить за дорогу от аэропорта до Бродвея сто баксов, и будьте уверены – за рулем скорее всего наш бывший соотечественник┘

Все эти причины плюс, конечно, удорожание ремонта и охраны, рост цен на запчасти и горючее сыграли свою роль в том, что разветвленный и многочисленный некогда таксопарк столицы приказал долго жить. Вожделенная свобода рынка привела к тому, что одно из самых доступных и популярных в советские времена удобств городской жизни практически перестало существовать.

Частники не решают проблем потенциальных пассажиров. Одиноким женщинам категорически не рекомендуется садиться в частные машины даже днем. Однажды я посадил в частную машину знакомую, которая была у нас в гостях и которой ехать до дому было всего-то минут пятнадцать. Было часов десять вечера. И вот она перезванивает мне через полчаса и с юмором – но и с некоей гордостью – рассказывает, что водитель тут же принялся за ней «ухаживать». И только когда она показала ему свое пенсионное удостоверение, его пыл сошел на нет.

Рискуют не только пассажиры, но и сами водители. Нападения на таксистов издавна были бичом этой профессии. Причем дело отнюдь не всегда сводилось к банальному грабежу. И уж вовсе не защищены от неприятных неожиданностей те, кто в наши лихие времена занимается частным извозом┘

Элементарный комфорт, который, разумеется, предполагает вашу безопасность, вообще сегодня в Москве трудно достижим. Речь даже не о социальных гарантиях вроде бесплатного образования и здравоохранения, – об элементарных повседневных удобствах. Все, что было не так давно само собой разумеющимся – почтовое отделение в соседнем доме, недорогое кафе с машиной эспрессо, булочная со свежим хлебом, газетный киоск на всяком углу, телефонные автоматы у каждого дома, слесарь в тот же день, когда потек кран, почтальон с пенсией, частные портнихи и молочницы из подмосковной деревни, – все или исчезло вовсе, или оказалось в дефиците.

Вместе с простыми недорогими удобствами исчезает из жизни не сентиментальность даже, но нежность. Песни Пахмутовой и Добронравова звучат теперь столь же дико, как дико смотрится «ласковый зеленый огонек» на обледенелых городских улицах, которые никто не думает убирать. Из Москвы исчез дух милой, наивной и уютной провинциальности, но от этого она отнюдь не сделалась современной европейской столицей. Напротив, превратилась то ли в промзону, то ли в задворки Жуковки и Барвихи. И на извечный риторический вопрос частников, который задавался некогда клиенту, колебавшемуся, садиться ли ему к незнакомому человеку: «Тебе шашечки нужны или доехать?», хочется крикнуть: шашечки, шашечки! Пожалуйста, мне – шашечки. И зеленый огонек.