Старье берем?

Раз в году легко исполнить завет: 'Будем как дети'.
Фото Reuters

Как бы мы ни хорохорились, как бы ни покупали шампанское друзьям и подарки женам, мы не можем отмахнуться от того, что Новый год нам напоминает детство.

Не надо было нам покупать датские елки. Не надо было слушаться жену, что, мол, на ковре будут иголки. Надо было пойти по старинке на елочный базар и купить обтрюханную елочку, пусть она даже уже и не пахнет. Это даст возможность залезть на антресоль и достать ветхую коробку, в которой в обрывки старых советских газет завернуты зайчики с прищепками, Дед Мороз с сифилитическим носом и алая звезда с прищемленным боком. И не надо говорить, что вам третий год не повышают зарплату, а инфляция галопирует. Мы побывали в детстве, в стране, где не было валют, индексов и выборов.

Точнее, выбор был один. Бабушка, пахнувшая пирожками с капустой, мама и папа, которые собирались куда-то и празднично пахли, и то, что тебя погладят по голове. В конце концов праздники - это то, ради чего работают взрослые и живут дети.

Если с нами случилась такая беда и мы выросли из детского возраста, то нам остается читать газеты. По верхней мудрости, газеты в эти дни не выходили. Нам оставалось смотреть в телевизор и на вяло падающий снег за окном.

Мы вспоминали друзей и родственников. Быть может, потому, что себя нам вспоминать не хотелось. Мы вспоминали подарки, которые мы подарили и которые мы не подарили. Потому что кое-что мы отложили на следующий Новый год. В конце концов мы вспоминали девушек, которым мы так и не сделали предложения. И с сожалением вспоминали тех, кто сделал им предложение за нас.

Короче говоря, мы предавались ностальгии. Это очень странно. Даже самые высокие члены правительства в этот день говорят о том, что было сделано, но умалчивают о том, что будет. Мы поднимаем бокалы шампанского, провожая старый год и приветствуя новый. Но чаще всего при этом мы говорим себе и друг другу - пусть все плохое останется в прошлом. Но почти никогда не говорим вслух о том хорошем, что бы мы хотели увидеть в новом году.

Быть может, мы суеверны. И боимся сглазить. Мы хотим, чтобы у любимой был новый "Мерседес", а у нас самих - новые ботинки. Мы хотим живую елку на следующий Новый год. Недаром мы аккуратно заворачиваем, уже в обрывки нынешних газет, вчерашние игрушки - мы надеемся на будущее. Быть может, если не удастся поменять жену и собаку, нам удастся что-нибудь новое. Мы прославимся. И нам дадут медаль. И, быть может, нас опять полюбят жены, потому что этого добиться значительно труднее, чем чтобы нас опять полюбили девочки.

Не знаю, как у вас, но у нас в доме шпроты хороши к советскому шампанскому. Здесь важно вот что: какая бы погода ни была на улице, шпроты остаются шпротами, а шампанское - шампанским. А Кобзон - Кобзоном. Главное - не суетиться. Мы уже поездили по разным странам. Там точно то же: Кобзон - шампанское, шампанское - советское. Там пьют то же самое, там слушают почти то же┘

Продвинутые американцы, упившись всем этим, решили жить на Марсе. Трудно сказать, правильное ли это решение. Потому что если не удается устроиться в Средней Азии, то мечта устроиться так далеко - есть мечта совершенно новогодняя. Ну, как "ирония судьбы". Конечно, у американцев нет Рязанова, но, слава Богу, был Резанов. Русско-американская любовь - по сути дела, новогодняя. Так встречаются два полушария: в одном месте солнце встает, в другом садится. Скорее всего именно поэтому американцы и русские так любят друг друга - они узнают друг в друге восход и закат.

Теперь о женщинах: русские мужчины тянутся к американкам. Скорее всего в этом виноват Голливуд. Но настоящую тягу испытывают американские женщины к русским парням, и никакой "Мосфильм" тут ни при чем. Мы очень похожи. У тех и других есть пространство и доллары. Не боясь ошибиться, можно сказать, что пройдет немного времени и американцы будут смотреть русские фильмы так же, как мы сейчас смотрим американские┘

Короче - тост. Мы выпьем за то, чтобы мы стали не любить друг друга чуть меньше. Мы выпьем за то, что нас любит начальство и мы отвечаем ему взаимностью. Мы выпьем за то, что мы не хотим поменять жену, потому что, глядя на нее в новом году, мы точно видим, за что мы ее полюбили. Мы даже постараемся, чтобы в нас было то, за что она выбрала нас. Конечно, неизвестно, надолго ли получится.

Но, пока горит елка, пока брызжет шампанское, пока подарки еще не надеваны и рыба еще не доедена, пожелаем друг другу оставаться хоть чуть-чуть такими добрыми, хоть чуть-чуть такими приукрашенными, хоть чуть-чуть такими памятливыми, хоть чуть-чуть такими настоящими, какими нам удалось быть в эти недолгие дни. И щедрыми. Вы понимаете меня.