"Солярис": тридцать лет спустя

По словам Стивена Содерберга, постановщика недавно вышедшего на экраны США фильма "Солярис", он впервые посмотрел картину Андрея Тарковского, будучи еще подростком, и с тех пор "заболел" ею. Одноименный роман Станислава Лема он прочел несколько позже. Поначалу "Солярис" собирался снимать Джеймс Камерон, однако затем почему-то охладел к этой идее и разрешил снять "Солярис" Содербергу.

Роман Лема был написан в 1961 году. Фильм Тарковского вышел на экран в 1972-м, и многие рассматривали его как "русский ответ" на "2001" Стэнли Кубрика. Даже агитпроп, пытаясь задушить художника в своих медвежьих объятиях, выстраивал схему, в которой "наш" "Солярис" становился антитезой "антигуманистическому" Западу кубриковской "Космической Одиссеи". Конечно, Тарковский полемизировал с Кубриком, но абсолютно не с "наших" философских и эстетических позиций. То же самое можно сказать и о Содерберге, с той только разницей, что вместо "нашего" агитпропа его пытался взнуздать "их" Голливуд.

Кое в чем Содерберг все же вынужден был уступить. Его "Солярис" почти вдвое короче, чем у Тарковского (90 минут против 169). Пришлось пожертвовать тем, что Камерон без презрения, но с нескрываемой иронией называет "восточноевропейским интеллектуализмом", - литературными и мифологическими реминисценциями и аллюзиями. Парадоксально, но от этого Содерберг, называющий себя "всеамериканским оптимистическим атеистом", в общем и целом выиграл. Отказавшись сесть в фантастические машины Спилберга и Лукаса, он отказался сесть и в "чужие сани" Лема и Тарковского. И предпочел love story, но вовсе не голливудскую.

Командир космической станции на Солярисе Гибарян (актер Ульрих Такэр) просит Землю прислать на помощь Криса Кельвина (Джордж Клуни), но не говорит, что стряслось на станции. Прилетев на Солярис, Кельвин не застает Гибарьяна в живых - тот покончил жизнь самоубийством. А ученые Сноу (Джереми Дэвис) и Гордон (Виола Дэвис) находятся в состоянии явной паранойи: у обоих имеются свои "визитеры", олицетворяющие их мечты, желания, страхи. Вскоре Кельвин, проснувшись после кошмарного сна, обнаруживает возле себя на кровати свою жену Рейю (Наташа Макэлон), которая покончила жизнь самоубийством на Земле. Это не настоящая Рейя, а такая, какой она казалась Крису. Поэтому "солярисная" Рейя начинает вести себя, как земная, и тоже кончает жизнь самоубийством.

Кельвин в отчаянии просит Гордон оживить ее. Напрасно Гордон убеждает его, что Рейя - порождение его фантазии, и умоляет вернуться вместе на Землю, пока они тоже не погибли на Солярисе. Наконец Кельвин соглашается, но, обманув бдительность Гордон, посылает на Землю свою материализовавшуюся идею, себя в зеркальном отражении своей мысли и фантазии, а сам остается умирать на Солярисе. А рядом с возвратившимся на Землю виртуальным Кельвином появляется и виртуальная Рейя. Оба они, "научившись" на ошибках своей бренной любви, начинают новую счастливую жизнь.

В таком пунктирном изложении финал "Соляриса" Содерберга может показаться стандартным голливудским хеппи-эндом. Но это далеко не так. Виртуальный Крис, порождение подсознания Криса реального, - не только символ любви, но и символ непознаваемых инопланетян, вообще всего непознаваемого. "Выбрав смерть, Кельвин капитулировал перед идеей непознаваемого. Непознаваемой оказалась не далекая планета, а его мертвая жена", - говорит Содерберг. Согласитесь, что это похоже на хеппи-энд, как гроб на колыбель.

Рейя Тарковского - Наталья Бондарчук - пассивна, жертвенна. Рейя Содерберга, которую играет Наташа Макэлон, напротив, энергична. Энергия струится из ее огромных, удивительно лучистых глаз. Таких глаз мы уже давно не видели на американском экране. Энергией дышит все ее упругое тело. Даже руки у Наташи мускулистые. Энергетика Макэлон тем более впечатляет, что ее Крис - мощная индивидуальность, сверхчеловек с мозгом ученого и душой артиста, сгусток воли и мужества. Но даже рядом с Джорджем Клуни, игра которого достойна самой высокой похвалы, Рейя-Макэлон не стушевывается, а в финале даже достигает "равноправия", ничуть не поступаясь своей женской чувственностью. Это не уступка режиссера воинствующему американскому феминизму. Это естественный компонент содерберговского прочтения "Соляриса".

Конечно, художников нельзя сталкивать, как гладиаторов, на потеху околокультурной толпе. Зато сравнивать можно, правда, памятуя о максиме картезианцев: "сравнение - не доказательство". Тарковский пашет глубже Содерберга. Но у последнего "плуг" намного лучше. Голливуд-2002 - это не "Мосфильм"-1972. Тарковскому даже не снились 47 миллионов, которые потратил Содерберг на свой фильм. Тарковский только-только приступил к съемкам "Соляриса", как "Мосфильм" резко урезал его и без того тощий бюджет. Технологические новации позволили Содербергу воссоздать Океан Соляриса и палитру космоса почти адекватно апокалиптической живописи романа Лема.

Но техника кино - это еще не кино. Ахиллесова пята "Соляриса" Тарковского - это, по-моему, Банионис в роли Криса Кельвина. Он просто не настроен на волну Тарковского. Не та мука в его глазах, не та боль в извилинах его рта. И вялое тело его - не тело сломленного борца. Выходя из кинотеатра "Молл оф Америка", я с сожалением подумал, что у Тарковского не было Джорджа Клуни...

Несмотря на камерность и "штучность" содерберговского "Соляриса", его пустили в большой прокат и показывают не в избранных престижных кинотеатрах больших городов, а в мультиплексах "одноэтажной Америки". И там, зажатый между сверхчеловеком Джеймсом Бондом ("Умри, но не сейчас") и сверхмальчиком Гарри Поттером ("Гарри Поттер и тайная комната"), "Солярис", конечно, задохнулся. Американский критик Стефен Холден писал в "Нью-Йорк таймс": "Отсутствие мальчишеской игривости, кинетики и пиротехники не дает зрителю физической разрядки. Возможно, упорствуя в умствовании и мрачности, автор доказывает свою художническую цельность, но это ему дорого обойдется в кассе".

Холден как в воду глядел. Я смотрел "Солярис" Стивена Содерберга в практически пустом, как Космос, зале...

Миннеаполис, США