Марина Селина – Максим Анатольевич, в 2004 году ответом Кремля на теракт в Беслане стало укрепление вертикали власти в регионах. Как вы думаете, привело ли это к положительным результатам?
– Было провозглашено, что эта мера направлена на борьбу с терроризмом, прежде всего – на Северном Кавказе. Там и нужно было укреплять вертикаль власти, а в остальных регионах – оставить прямые выборы губернаторов. Я считаю, что в Южном округе, за исключением Волгоградской и Астраханской областей, необходимо объявить чрезвычайное положение и назначить человека, отвечающего за ситуацию на всем Северном Кавказе. Его можно назвать как угодно, хоть президентом Северного Кавказа. Главное – он должен обладать большими полномочиями, чем, например, полпред президента в федеральном округе, но при этом нести и большую ответственность. Отчитываться за свои действия он должен напрямую перед федеральной властью.
С похожим предложением выступал полпред Южного федерального округа Дмитрий Козак. Он озвучивал идею введения внешнего управления в Северо-Кавказском регионе, но президент ее проигнорировал. Сегодня получается, что за беспорядки, по сути, никто не отвечает.
После теракта в Нальчике власть пыталась внушить нам мысль, будто милиционеры «упредили» конфликт и боевики не достигли ни одной своей цели. Но это либо глупость, либо вранье. Не секрет, что боевики применяли оружие, проданное нашими же силовиками. Рядовые и младшие офицеры МВД действительно сделали все, что могли, в ходе известных событий. Но не их это задача – предупреждать, упреждать и координировать действия всех силовых структур. Это обязанность офицеров высших чинов, с которой они не справились. И они должны понести за это наказание.
– Вы считаете, что, если не пойти на эти крайние меры, Россия со временем может потерять Северо-Кавказский регион?
– Идея Великой Черкесии «от моря до моря» существует давно. Боевики на своих сайтах предупреждали об экспансии, об охвате своей деятельностью всего Северо-Кавказского региона. Теракт в Нальчике, так же как в Беслане и в Назрани, был нацелен на то, чтобы «подогреть» ситуацию на Северном Кавказе, и эта цель достигнута.
Сегодня неспокойно практически во всех северокавказских республиках, кроме Адыгеи: да и то лишь благодаря тому, что она находится внутри Краснодарского края.
Все республики этого региона существуют на дотации из федерального центра, самостоятельно они не выживут. И их население не поддерживает идею отделения от России. Кроме того, межклановые проблемы не позволят элитам объединиться в борьбе за политическую, экономическую и социальную самостоятельность.
– Западные СМИ обвиняют Кремль в назначении на Северном Кавказе лояльных федеральному центру, но не популярных на местах региональных руководителей. Что вы думаете по этому поводу?
– В северокавказских республиках сейчас не может быть руководителей, признанных всем населением, поскольку существует клановая система. Можно быть авторитетной фигурой в глазах представителей двух-трех кланов. При этом представители других кланов не останутся равнодушны. Хотя Дзасохову удавалось долго «держать» Северную Осетию, а Кокову – Кабардино-Балкарию. Но, увы, и они не удержали.
Кроме усиления вертикали власти, необходимо взращивание гражданского общества. Причем не только инициативой «снизу», но и при помощи федеральной власти. Нужно восстанавливать экономику на Северном Кавказе, бороться с коррупцией, решать проблемы безработицы и религиозных распрей.
Англичане, например, после терактов в Лондоне обратили внимание на то, что почти все мусульманское духовенство в Великобритании – арабы, у которых нет даже британского гражданства. Но ведь именно они диктуют мусульманским прихожанам в Британии идеологию и образ жизни. Принято решение – организовать учебные заведения для подготовки священнослужителей на территории самой Великобритании.
У нас в Поволжье растет число мусульманских священнослужителей, которые несут с собой, помимо религии, арабскую культуру. Будет спокойнее всем, если основная масса мусульманских священнослужителей будет получать религиозное образование в России, а не в арабских странах.
Смысл национальной конфессиональной политики должен включать в себя понятие «традиционный российский ислам». Необходимо отделять радикальных исламистов от «обычных» российских мусульман.
– Россия недавно была признана одной из самых религиозно нетерпимых стран. Вы согласны с этой оценкой?
– Отчасти. Согласно результатам социологических исследований, среди россиян высок процент людей, считающих, что необходимо выгнать всех иноверцев. Но власть должна вести себя мудро. В той же Кабардино-Балкарии стратегической ошибкой стало фактическое уничтожение мечетей. За пять лет их количество сократилось чуть ли не в два раза. Представляете, как теперь относятся к власти люди, которых лишили возможности совершать традиционные религиозные обряды в собственных храмах?
Дарья Гармоненко