Екатерина Трифонова После двух лет существования закона «Об общественном контроле» появились инициативы по его корректировке. По информации «НГ», речь, в частности, идет о привлечении правозащитных организаций к проведению антикоррупционных экспертиз по принимаемым властью решениям. И вообще о создании условий, чтобы борьба с коррупцией стала делом каждого активного гражданина.
О необходимости изменить и саму концепцию этого закона заявили в Московском бюро по правам человека (МБПЧ): «Сохранение его нынешней версии будет иметь много негативных последствий как для общества, так и государства». Ведь общественный контроль фактически отсутствует в такой сфере госполитики, как противодействие коррупции.
Эксперты указывают, что соответствующих законодательных норм в избытке, однако множество из них действует лишь на бумаге, а не в реальности. К примеру, российские власти отказываются ратифицировать статью 20 Конвенции ООН против коррупции о незаконном обогащении, утверждая, что хватает и действующих законов. Правда, как подчеркивается в докладе МБПЧ, «юридически довольно сложно доказать факт экономического преступления и почти невозможно оценить сумму ущерба». Этой лазейкой коррупционеры и пользуются, а если это не удается, то после отбытия наказания они все равно возвращаются к своим незаконно полученным доходам.
Плохо и то, что борьбу с коррупцией в основном ведут правоохранительные органы и прочие госструктуры, а в законе об общественном контроле помогать им разрешено лишь общественным палатам и общественным советам при ведомствах, но не самим гражданам. Еще в ходе принятия данного закона, напоминают эксперты МБПЧ, от прав на проведение различных проверок были отстранены общественные организации, например НКО. Кстати, тогда же в этом законе было написано, что учет результатов общественного контроля органами власти при принятии ими соответствующих решений необязателен.
Например, ни граждане, ни их объединения не могут быть инициаторами общественной экспертизы. В МБПЧ считают: профессионалы в соответствующих сферах деятельности нашли бы, что подсказать чиновникам. Несколько странным, правда, выглядит предложение такую общественную деятельность оплачивать. Вряд ли это сделает такие экспертизы более убедительными в глазах той же общественности.
Любопытно, что, хотя в законе об общественном контроле он, с точки зрения отдельного гражданина, сведен к минимуму, в том числе и в области антикоррупцицонного противодействия, в других законах такого рода возможности активистам предоставляются. Речь идет о требовании, чтобы любой нормативный акт обязательно проходил независимую экспертизу на потенциальную коррупционность. В президентском Совете по правам человека (СПЧ) уже подготовлены рекомендации по приданию такой экспертизе более серьезного значения.
Предлагается, к примеру, включать правозащитные организации в реестр субъектов по проведению независимой антикоррупционной экспертизы (НАЭ). А вот должностным лицам тех ведомств, которые и готовили тот или иной акт, запретить ею заниматься вообще.
По официальным данным, на сегодняшний день при Минюсте антикоррупционных экспертов аккредитовано около 2000, из которых юристов около 400. На обсуждении же находится примерно 34 тыс. проектов нормативно-правовых актов федерального, регионального и муниципального значения. При этом только 517, или менее 1,5 %, подверглись НАЭ. Действующие же нормативные акты проверку на коррупцию по большей части и не проходили.
Дарья Гармоненко