Неразрешимое противоречие Вашингтона

В конце прошлого месяца у меня произошла весьма любопытная беседа в кулуарах Белого дома. Мой собеседник, человек не только влиятельный, но и остроумный, сказал: "Еще совсем недавно президент Буш учил мистера Путина и его супругу танцевать на своем техасском ранчо. А через пару дней уже в Кракове польский президент Квасьневский будет учить Буша и первую леди Лауру танцевать краковяк или мазурку". Отсюда последовал вывод: "Как жаль, что мистер Путин не пан Квасьневский. Тогда бы в американо-российских отношениях наступила идиллия".

Я попытался доказать своему собеседнику, что президент Путин не может стать Квасьневским, даже если вопреки своему разуму и темпераменту захочет им стать. Россия не позволит. Не позволят ее народ и элиты. Единственные возможность и условие подобной трансформации - превращение самой России в Польшу. Но это еще больший абсурд даже с учетом демографического кризиса в нашей стране.

Но допустим невероятное. Метаморфоза свершилась. Путин стал Квасьневским, а Россия - Польшей. Выиграют ли США от того, что на политической карте мира образовались две Польши?

Мой остроумный собеседник крепко задумался. И было отчего. Во-первых, Польша-1 после исчезновения России перестала бы дрожать за свою безопасность, ради которой она готова платить Вашингтону даже "пушечным мясом", и на первое место выйдет экономика. А здесь Варшаве "старая Европа", как ее презрительно обозвал шеф Пентагона, куда нужнее, чем США, а Европейский союз - важнее НАТО. Я напомнил моему собеседнику и о том, что Франция самый большой источник инвестиций для Польши, а Германия - самый большой внешнеторговый рынок. Короче, Польша вспомнит, что она отнюдь не "новая" Европа, а старая, старее даже многих западноевропейских стран. Перестав быть "троянским ослом" Вашингтона, как ее насмешливо величают немецкие газеты, Польша-1 примкнет полностью к ЕС как контрбалансу США.

Но, может быть, Вашингтон компенсирует потерю Польши-1 возникновением Польши-2? Нет, и здесь он останется в проигрыше. Польша-2 в отличие от великой России будет весьма плохим и неэффективным партнером Соединенных Штатов. Став Квасьневским, Путин уже не сможет оказать Бушу реальную помощь в борьбе против международного терроризма и распространения ядерного оружия. Вряд ли Москва, став Варшавой, усилит свое влияние в Тегеране или Пхеньяне или сможет продолжать активно сотрудничать с США в Афганистане, оказывая нажим на царьков из бывших среднеазиатских республик Советского Союза. И наконец, в перспективе, кстати, не очень уж и отдаленной Польша-2 никогда не заменит великую Россию как противовес Поднебесной, все более посягающей на XXI век.

Итак, куда ни кинь - везде клин. Мой собеседник согласился с этими доводами, но все-таки мечтательно произнес: "И тем не менее это было бы идеально: Россия остается Россией, а Путин становится Квасьневским".

До определенной поры российско-американские отношения катились только в одном направлении: односторонний выход из Договора по ПРО, "стратегическая оборонительная инициатива", экспансия НАТО к границам России, появление "джи-ай" в зонах российского влияния и так далее. Как пишет мой коллега по Фонду Карнеги Андерс Аслунд, "Мистер Путин воспринял все эти решения любезно, но ничего не получил взамен. Поэтому в дебатах, которые ведутся сейчас в России, его все чаще сравнивают с беспомощным Михаилом Горбачевым, который все время уступал американцам без взаимности с их стороны".

Объективно это не в национальных интересах США, когда российского президента начинают сравнивать с Горбачевым внутри страны и мечтают о его превращении в Квасьневского - вовне. И именно здесь просматривается общая платформа для того, чтобы пересадить личные отношения между Бушем и Путиным на почву Вашингтон-Москва (американо-российские государственные отношения). Как это ни парадоксально на первый взгляд, здесь придется попотеть больше Бушу, чем Путину, ибо США сейчас больше зависят от России, чем Россия - от США. (Все те же терроризм, распространение ОМУ, Иран, Северная Корея, российская нефть для Америки...)

Поэтому не было никакого лицемерия в словах Буша о том, что после Ирака американо-российские отношения еще больше окрепли. А окрепли они не в последнюю очередь потому, что позиция России по Ираку недвусмысленно продемонстрировала - Путин не Квасьневский и уже не Горбачев. В его словаре появилось громыковское "нет", когда действия Вашингтона не отвечают национальным интересам России.

Американо-российские отношения стали больше похожи на стратегическое партнерство, чем на игру в одни ворота. Как пишет "Нью-Йорк таймс" в редакционной статье "Тень над саммитом" (в Эвиане), "администрация Буша, конечно, может восхвалять своих друзей, таких, как Польша и Испания, но Америке все равно необходимы главенствующие мировые державы, гармоническая работа с ними перед лицом гигантских глобальных вызовов". Эти вызовы, пишет газета, не по зубам одной Америке, ибо американская экономическая мощь не обладает той доминирующей силой, что ее военная мощь".

Кстати, Ирак продемонстрировал и то, и другое: хусейновский Ирак - военную мощь Вашингтона, а послехусейновский - ограниченность его экономических возможностей. И политических тоже. Как говорит мой коллега Аслунд: "Большую часть последнего десятилетия США могли диктовать условия своих отношений с Россией. Война в Ираке показала, что сейчас Россия может сопротивляться американским требованиям и одновременно усиливаться. И именно эту силу Буш встретит в Санкт-Петербурге".

В определенной степени так оно и произошло. И в отличие от напомаженного Санкт-Петербурга это не было потемкинской деревней. Или ранчо. Вот почему американская мечта о русском Квасьневском - это не взгляд в будущее, а ностальгия по недавнему прошлому России смутного времени.