Олег Панфилов На прошлой неделе позвонили из Саратовской области. В одной из районных газет произошла смена главного редактора. Газета учреждена районной администрацией, а значит, финансируется из государственного бюджета. Взволнованные голоса сотрудников, по очереди объяснявших ситуацию, взывали к справедливости: мол, новый главный редактор чуть ли не бывший сантехник, ничего не понимает, нас хотят уволить, если мы не подчинимся.
┘Федор Федорович Пенкин, издающий около 10 лет в Тверской области маленькую независимую газету "Волжское время", в очередной раз получил угрозы в адрес своего издания. За это время в Пенкина стреляли, его дом поджигали, в государственных изданиях публиковались изощренные по своему цинизму карикатуры. После угроз в 96-м взорвать машину Пенкина издатель написал заявление в местную ФСБ, те перекинули жалобу в МВД. Террориста "гражданина Комлева В.П. привлекли к административной ответственности по ст. 158 КоАП РФ (мелкое хулиганство)".
┘Во второй половине 22 января в Махачкале был отключен ретранслятор, позволявший жителям Дагестана смотреть программы телекомпании ТВЦ. Причина простая: в 22.40 должна была выйти в эфир программа "Под грифом "секретно", в которой речь шла о руководстве Дагестана.
┘В ночь на 23 января в Балаково стреляли по зданию редакций телекомпании "Свободное телевидение" и "Свободной газеты". Журналисты утверждают, что стреляли из гранатомета. Конкурирующие издания иронизируют: мол, "вообще не стреляли", губернатор Саратовской области Дмитрий Аяцков заявил, что это была всего лишь ракетница. Обсуждая, из чего стреляли, никто не удивляется самому факту нападения.
Это всего лишь несколько примеров из огромного количества сообщений, поступающих к нам в Центр экстремальной журналистики. Освобождение Григория Пасько, конечно, выпадает из этого ряда конфликтов в российской прессе. Хотя бы потому, что журналист победил. Ну не то чтобы победил окончательно, но все-таки на свободе, а это в наше время, как ни покажется странным, главное.
Каким образом выстраданная свобода Пасько может сказаться на работе других журналистов? Смогут ли журналисты осознать все обстоятельства ареста, обвинений и преследования Пасько? Или останутся в качестве статистов, спокойно наблюдающих, как власть расправляется с теми, кто попытался пренебречь старыми правилами?
Само собой, какая-то часть журналистов (может быть, даже весьма значительная) придерживается мнения автора программы "Человек и закон" Алексея Пиманова, год назад показавшего по государственному каналу ОРТ фильм о "шпионе" Пасько. Ведущего правовой программы не смутило то обстоятельство, что в "журналистском расследовании" показаны кадры оперативной съемки ФСБ. Правда, съемка так и не подтвердила обвинений, но законы жанра подействовали: если снято ФСБ, значит, Пасько шпион. Синдром "Семнадцати мгновений весны".
Другая часть журналистов готова отстаивать и поддерживать Григория Пасько до конца. Наверное, в этом выражается их гражданская позиция. Несмотря на то что во всей российской прессе ощущается апатия к тому, что называется стремлением к свободе, Пасько на самом деле стал символом. Не символом журналистики, сидящей в тюрьме за невнятные обвинения (если шпион, то почему такое странное наказание; если подорвал государственную безопасность, то в каком объеме?), но символом борьбы за свои права.
С одной стороны, правы те, кто считает, что Пасько стал жертвой своих погон: не был бы военным журналистом, то и преследование не было бы столь ожесточенным. Пасько подавал рапорт об увольнении с воинской службы, понимая, что главная причина именно в воинском звании. Рапорт не приняли, судили как военного, посмевшего общаться с иностранцами. За это, собственно, и пострадал.
Такое объяснение сгодилось бы еще три года назад. Сейчас для спецслужб все равно - гражданский вы журналист или военный. К списку журналистских проблем можно добавить изрядное количество конфликтов, в которых принимают участие спецслужбы: второй за год обыск в редакции газеты "Версии", обыск и допросы журналистов пермской газеты "Звезда", преследование журналистов в Чечне, задержание аргентинских журналистов в Челябинской области, арест главного редактора газеты "Ковровские вести", давление на интернет-провайдеров в Брянской области. Наконец, скандалы с экологическими организациями.
Кажется, государственная информационная политика на глазах перерождается, превращаясь в пропаганду нового типа. Более изощренную, более лживую. Отличается она от советской тем, что тогда пропаганда была частью системы, а теперь ее пытаются скрыть за красивыми определениями вроде "единое информационное пространство" или "информационная безопасность". Теперь стало модно покрикивать на журналистов, обвиняя их в поддержке террористов или в отсутствии государственной позиции. Их можно припугнуть новым законом. Не замечая того, что российская Конституция превращается в подобие того документа, который назывался "брежневской Конституцией" и никогда и никем не исполнялся.
И все же я надеюсь, что история с Пасько не испугает журналистов. Напротив, позор судебной системы должен не столько стать предметом научных исследований, сколько помочь журналистам осознать необходимости борьбы. Для этого требуется немного - знания, умение пользоваться законами и, конечно, мужество.
Дарья Гармоненко