По сеньке и шапка

В конце XIX века учился в виленской гимназии задумчивый польский мальчик. Учитель у доски что-то тараторит, тараторит, а Лелик (так звали мальчика в семье), подперев щеку, смотрит в окно. О чем думаешь, пан Лелик?

В 1922 году Феликс Эдмундович Дзержинский на этот вопрос ответил:

- Еще мальчиком я мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей.

Учитель своей Древней Грецией достал. А подойти к русскому всезнайке и ножичком - пырь под лопатку. В шапке-то невидимке. С улицы наряд полиции прибежал, доктор. Их тоже по-тихому - пырь. Удобно.

- Дзержинский, к доске.

- А? Что?

- Что вы можете сказать о деятельности Эпаминонда Фиванского?

- Это... ну, это... Он всех построил, как это по-русски... э-э, стенка. У них стенка.

- Вот к стенке и идите. Будете стоять там до конца урока. Два балла.

Как действовал Дзержинский конкретно... Приведу всего один пример. Второстепенный.

Областью, максимально либеральной к белым недочеловекам, в РСФСР оказался железнодорожный транспорт. Переброска военных частей с фронта на фронт была для молодой Советской республики вопросом жизни и смерти. Тут было не до идеологий. Поэтому обслуживающий персонал железных дорог - телеграфисты, машинисты, инженеры - находился по сравнению с прочими "спецами" в положении относительно привилегированном. Там не было массовых расстрелов, паек выдавали "ударный" (то есть с голоду не умирали), да и на всякого рода "кражи социалистической собственности" вроде перевозки мешка картофеля смотрели сквозь пальцы. Однако война закончилась и вопреки последующей легенде о начале НЭПа тут-то коммунизм и решили строить всерьез. По-настоящему. Начали с железных дорог. Был здесь еще один аспект. Дело в том, что интеллигенты ненавидели русские железные дороги лютой ненавистью. Был даже такой термин - "рухловщина", по имени царского министра путей сообщения Рухлова. Царское правительство тоже считало транспорт объектом стратегическим и издало ряд циркуляров, строжайше запрещающих прием на железные дороги интеллигентов (то есть лиц, не имеющих специального образования). Поэтому железные дороги считались притоном мракобесов и чуть ли не офицеров.

И вот после санобработки городов по всей России на ниточках железных дорог продолжали плотно сидеть гирлянды гнид - проклятые русские колонизаторы. При деле, да еще семьями.

Тогда и стала работать жуткая ЖЧК. Дзержинский лично на расстрельном поезде останавливался на станции. Персонал выстраивали на перроне.

- Фамилия?

- Иванов, начальник станции, чиновник 6-го класса, награжден крестом...

- Каждый из нас кавалер своего креста. К стенке. (Жертву тут же уводят за угол - расстреливать.) Следующий.

- Помощник начальника станции Улиткин. Вступил в Коммунистическую партию.

- Коммунист не значит товарищ. К стенке... Ты?

- Филиппов, кассир. Родственник Крупской, жены Ленина.

- К стенке.

Движется конвейер смерти, не останавливается. Времени у Дзержинского мало. Сколько таких станций по России. А русское дурачье придумывает одно и то же. Уж сколько этих "членов партии" и "родственников" было. Однако вот конвейер дошел и до родственника.

- Фамилия?

- Савицкий, помощник телеграфиста.

- Хм, Савицкий... - голос Дзержинского меняется. - А Мицкевича вы читали?

- Читал.

- А что вам кажется самым лучшим?

- "Пан Тадеуш".

- Отпустить.

Повернулся - и пошел с перрона к своему вагону. В долгополой шинели, лайковых перчатках. На голове - странная средневековая шапка: смешной остроконечный колпак с пентаграммой.

Приведенные воспоминания, конечно, могут быть фантазией. Хотя их автор - поляк (граф Богдан Роникер), что в данном контексте служит дополнительным аргументом в пользу подлинности.

Но вот макрофакт. "Не скроешь". События советско-польской войны до сих пор описываются по канве "чуда на Висле". "Фольксштурм из польских гимназистов остановил пьяные орды красных казаков". В общем правильно. Только кто были эти мифические "гимназисты"? Сначала "гимназисты" уничтожили ударную группировку советских войск. Большевики, чтобы закрыть огромную брешь, бросили на фронт все резервы, вплоть до оголения советско-финской границы. И тут "гимназисты" опять уничтожили советские войска. Второй раз. После этого до самой Москвы не было ничего. Более того, в столице произошел страшный взрыв артиллерийских складов, а в Вязьме разразилась настоящая катастрофа. Там сгорели колоссальные склады артиллерийского и интендантского имущества, бывшие последними стратегическими ресурсами Красной Армии, полученными от Российской империи. Это был конец. После этого большевики пошли на унизительный Рижский мир, отдавший Польше половину Белоруссии и почти треть Украины.

Сразу после начала мирных переговоров взрывы как по команде прекратились, "чудеса" на фронте тоже кончились. Например, врангелевские войска были разбиты быстро и без особых потерь. Боеспособность их была никак не ниже, чем в польских частях. Положение для обороны - лучше.

Что же это за волшебные "гимназисты", которые так круто помогли слабой, только-только обретающей свою независимость Польше? Пилсудский немного приоткрыл занавес в уже упомянутом выше 1922 году:

- Что? Вы спрашиваете о Дзержинском? Да как же, хорошо его помню по нашей виленской гимназии. Был очень деликатным, скромным мальчиком. Высокий такой, худой. Лицо, как на иконе... Что? Жестокий? Не знаю, не знаю. Это уж не нам с вами судить. Такие люди принадлежат истории.

Сейчас историю хотят восстановить - поставить на Лубянке снесенный памятник Дзержинскому. Ну как москалям в их Москве без "пана Лелика"? Никак. Очень хочется. "Такие люди принадлежат истории". Кто-то по ночам спит и видит, бегает во сне, как Козлодоев в "Бриллиантовой руке" с хоругвью из трусов: "Лелик, Лелик, где ты!"

Что же, дело хорошее. В связи с этим предлагаю некоторое развитие первоначального проекта. Давайте в шапке-невидимке и восстановим.

Пустой постамент (как это и было некоторое время после 1991 года) и надпись: "Польскому гражданину и шляхтичу Феликсу Эдмунду Дзержинскому благодарная Российская Федерация. Лета 2002".

Ну а как там и что под шапкой, каждый мысленно дорисует в меру своего разумения. Кто - Дон Кихота, а кто - Пол Пота. Кто кого и зачем здесь благодарит - тоже пусть каждый подумает. Про себя и всерьез.