Ждет ли нас агитпроп?

Безусловно, передел СМИ уже начался, и более того, я считаю, что он будет завершен уже до конца года. Это затронет не только федеральные СМИ, но и СМИ региональные.

А три телеканала нужны государству потому, что тот план преобразований, который задуман властью, требует тотальной "обработки" населения. И без коллективного фона ничего не удастся. Но сейчас такого фона в достаточной степени нет, поскольку нет унифицированной информационной политики.

Я считаю, что идет не просто перераспределение на рынке СМИ, а перераспределение рынка вообще. Передел власти, принципов власти, собственности и СМИ. Я не считаю, что эта тенденция носит абсолютный характер, но она формируется и вызревает. Почему я считаю это особо опасным? Потому что достаточно один раз перераспределить собственность, чтобы институт собственности исчез вообще. Каждый будет понимать, что он временщик: одна власть - один "банкует", следующая власть - другой. Все будут "выжимать" промышленность, объекты собственности "досуха", вести себя с ними хищнически. А над нашей промышленностью уже висит долг по основным фондам более триллиона долларов. Если же предприниматели будут вести себя хищнически, то промышленность просто рухнет. То, что это будет означать снова национализацию и социализм, - понятно.

Весь мир вступил в информационную эру, и теперь контроль над СМИ означает совсем другое, чем он означал 20-30 лет назад. Да и тогда, судя по диссидентской эпохе, мы знаем, что контроль оказался невозможен. И тем более он невозможен в эпоху Интернета. С этой точки зрения для меня вопрос даже не в том, что происходит с ОРТ и НТВ. Я считаю, что ОРТ и НТВ по своему языку тоже отстали года на четыре. Но вторая-то программа, государственная, вещает на том же языке и даже хуже. Язык Сванидзе разве чем-то отличается от языка Киселева? Просто один лоялен, а другой не лоялен. Если государство считает, что оно должно по-новому мобилизовать свое общество к новым целям, то эти цели должны быть заявлены. Кроме того, должен быть предъявлен аудитории новый язык, убедительный, чтобы два других канала оказались неконкурентоспособными. Для того чтобы управлять СМИ, государство должно выиграть конкуренцию. Но если контроль будет происходить по принципу "сила есть - ума не надо", то в этом случае вместо укрепления государства может произойти только его обрушение. Как в экономическом, так и в нравственном смысле. И это меня тревожит больше всего.

Именно поэтому три канала государству абсолютно не нужны. Пускай сначала докажет, что может что-то сделать на одном. Пусть выиграет конкуренцию.

Передел СМИ начался. Он полностью соответствует концепции Кремля, концепции, которую я называю "управляемой демократией в XXI веке - манипулятивной демократией". И с этой точки зрения контроль над средствами массовой информации становится принципиально важным. Модель, которую хочет создать власть, состоит примерно в следующем. Все будут свободными и конкурентными, но победитель будет известен заранее. Он будет изначально отобран во внутреннем конкурсе, а потом получит финансовые, административные и информационные ресурсы.

Есть вторая очень важная задача - пропаганда новых реформ в глазах населения. Власти нужна поддержка населения, причем не пассивная, а активная. Сейчас население поддержало самые очевидные реформы вроде укрепления государства, уменьшения власти региональных лидеров и так далее. Но впереди не столь очевидные реформы, такие, как реформа жилищно-коммунальной сферы, социального обеспечения и прочее и прочее. Именно по этим вопросам возможны острые политические конфликты. Власти в этих условиях жизненно важно овладеть инструментом пропаганды. И здесь есть очень важное обстоятельство. Телевидение рассматривается как инструмент пропаганды, и власть считает, что у нее должна быть в какой-то мере монополия на пропаганду. Во всяком случае, ее политические противники не должны обладать пропагандистскими ресурсами в той мере, в какой ими обладает власть. Но печатные СМИ рассматриваются как орудие информации, а информация должна быть свободной, это нужно самой власти, гражданскому обществу. Поэтому власть делает все, чтобы поставить под контроль основные телевизионные каналы, и одновременно постарается сделать СМИ печатные даже более свободными, чем они есть сейчас. В том числе и путем создания для них более свободных экономических условий.

Передел СМИ, конечно, начался, потому что процесс смены собственника НТВ и ОРТ идет. В этом нет никаких сомнений. Три телеканала нужны государству для проведения единой информационной политики. В отличие от многих моих коллег я думаю, что в случае, если серьезно и интенсивно пойдут экономические реформы, нужно будет не обеспечение единого мнения, а некое обеспечение более или менее толерантной политики СМИ. Если же удастся в результате передела собственности реализоваться "оппозиции ее величества", то, я полагаю, это будет достаточно продуктивно. Но, с другой стороны, переход грани, когда "оппозиция ее величества" превращается в орган, кричащий "Ура!", может быть действительно опасным. Впрочем, воспроизвести ситуацию советского строя не удастся, потому что ментальность изменилась, в том числе и у журналистского корпуса. Если удастся избежать опасности такой "холуизации" СМИ, то мы можем получить ситуацию нормальную, характерную для демократии Запада, где при всем плюрализме мнений СМИ, особенно электронные, сохраняют лояльность базовым принципам демократии и стратегическим намерениям властей.

Я не считаю происходящие события переделом на рынке СМИ, потому что речь скорее идет о выявлении и легализации собственности в средствах массовой информации. И тесно связанной с этим легализации финансовой базы СМИ. Насколько это серьезно, можно понять исходя из того, что большую часть финансов средства массовой информации получают не из информационных и рекламных услуг. Отсюда можно сделать вывод, что речь идет о "конверсии" рынка СМИ из теневого политического рынка в обычный информационный. Такая конверсия очень болезненна и, конечно, связана с изменением состава собственников.

Государству три телеканала точно не нужно. Я думаю, что проблема российских СМИ в том, что они не прошли приватизации в отличие от других секторов экономики. Избежали они этого потому, что при Горбачеве этот процесс был заменен процессом консервации советской системы массовой пропаганды. В виде передачи ее секторов неким политически доверенным структурам вместе с государственными гарантиями, в том числе и финансовыми, ее функционирования. Это очень своеобразная модель, ее нет нигде - ни в Восточной Европе, ни в Азии, ни, естественно, на Западе. И теперь наступила следующая фаза - мы стоим перед задачей приватизации СМИ. Они должны быть приведены в состояние, при котором должен быть ясно прописан вид собственности. Может быть, в этом случае будут выставляться для приобретения какие-то государственные доли. Но, повторяю, сейчас государство само не знает, что ему принадлежит. А то, что, как оно считает, ему принадлежит, часто не контролируется. Поэтому должна быть устранена эта смешанная форма собственности, и вслед за этим наступит фаза приватизации. В этом смысле я сторонник максимальной приватизации СМИ, но не приватизации инфраструктуры пропаганды, потому что ее просто не должно существовать. Ни в советском варианте, ни в варианте нашего последнего десятилетия.