Сверх и помимо нас

Уж не МакГаффин ли это?
Х.Миро. Золото лазури. 1967. Фонд Хоана Миро, Барселона

Юрий Мамлеев. Мир и хохот: Роман и рассказы. – М.: Зебра Е, 2008. – 316 с.

Юрий Мамлеев. Крылья ужаса: Романы. – М.: Зебра Е, 2008. – 606 с.

Не так давно издательство «Зебра Е» приступило к переизданию художественных произведений Юрия Мамлеева. Уже вышли две книги, включающие три романа писателя («Шатуны», «Мир и хохот» и «Крылья ужаса») и два рассказа. Обычно мы, в «НГ-EL», не пишем о переизданиях. Но в данном случае наша цель не рецензия, а, скорее, возможность поговорить о творчестве Мамлеева и используемых им приемах. В конце концов книги издаются не только для чтения, но и для перечитывания.

Наверное, знакомство с Мамлеевым следует начинать с романа «Шатуны». Этого крепко сколоченного произведения с динамичным сюжетом. Дело в том, что более поздние романы неподготовленного читателя могут разочаровать.

Возьмем, к примеру, «Мир и хохот». Интригующая завязка: пропал человек. Прямо из супружеской постели. Его жена Алла видит тень мужа в зеркале. Потом находит записку: «Меня не ищи. Живи себе спокойно. И не заглядывай в зеркало. Был твой Стас».

Розыски не дают результата. Даже экстрасенсы отказывают ей в помощи. Говорят, что в этом исчезновении задействованы силы столь чудовищные, что человеческое вмешательство бессмысленно.

Алла поднимает всех своих знакомых по метафизическим кружкам. Посвященные говорят, что в высших мирах происходят грандиозные процессы, от исхода которых зависит судьба не только ее мужа, но, может быть, и всего человечества. Ком всевозможных версий, нестыковок и откровенной чертовщины вырастает до невероятной величины┘

Заканчивается все тем, что Стасик вдруг находится. И непонятно, что же произошло. То ли его захватил катаклизм в высших мирах. То ли его посетило временное умопомрачение.

Мы видим лишь второстепенные события. Действительно важное действие – бурление в запредельных мирах – остается за рамками романа. Оно происходит «сверх и помимо нас», как однажды сказал Юрий Мамлеев. Сверх и помимо. И читателей. И персонажей.

Примерно то же самое происходит в «Московском гамбите». Некий посвященный ищет кандидатов для приобщения к высшему эзотерическому знанию. Отбирает несколько человек. Проводит с ними подготовительные беседы, устраивает испытания и метафизические экзамены. Поддерживает в непрерывном напряжении. Герои ощущают себя на пороге невиданных открытий. И вдруг узнают, что никто из них не прошел отбор.

Аналогичным образом построен и роман «Крылья ужаса». Но не будем его пересказывать. Задействованный Мамлеевым прием очевиден. Это саспенс. В данном случае – метафизический саспенс.

Напомню, что в английском языке suspense – беспокойство, приостановка, «подвешенное состояние» (от латинского глагола suspendere – «подвешивать»). В киноискусстве этим словом обозначают «нарастание напряженного ожидания», особое состояние беспокойства, тревоги, без остатка поглощающее зрителя при просмотре фильма. Одним из главных принципов создания саспенса является оттягивание того момента, когда произойдет ожидаемое событие. Признанным мастером «подвешивания» считается Альфред Хичкок.

Конечно, техника саспенса возможна не только в кинематографе, но и в литературе. Жиль Делез (1925–1995) считал основоположником этого приема австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазоха. В трактате «Представление Захер-Мазоха (Холодное и Жестокое)» (1967) французский философ писал: «Все в романе Мазоха кульминирует в подвешенности. Не будет преувеличением сказать, что именно Мазох вводит в искусство романа технику подвешивания, suspens’а – пружину повествования в чистом виде <┘> потому, что женщина-палач принимает те или иные застывшие позы, отождествляющие ее со статуей, с портретом, с фотографией; потому, что она не завершает свой жест, оставляя его в подвешенном состоянии, когда опускает хлыст на спину своей жертвы, когда приоткрывает свои меха».

И действительно, иная реальность в романах Мамлеева ведет себя как женщина-палач, которая только тем и занимается, что «приоткрывает меха» и «заносит хлыст». Ненасытная госпожа, бесконечно искушенная в пробуждении и увлечении мятущихся душ.

Естественно, метафизический саспенс – это не единственный используемый Мамлеевым прием. Не будем перечислять их все. Обратим внимание на еще один, опять-таки общий с Хичкоком. Это так называемый «МакГаффин» – некий секрет, тайна, вокруг которой закручивается сюжет и которая так и остается нераскрытой для зрителя.

Кинорежиссер заимствовал это слово из следующего анекдота. В поезде едут два человека. Один спрашивает: «Что это там, на багажной полке?» Второй отвечает: «О, да это МакГаффин». – «А что такое МакГаффин?» – «Ну как же, это приспособление для ловли львов в горной Шотландии». – «Да, но ведь в горной Шотландии не водятся львы». – «Ну, значит, и МакГаффина никакого нет!»

Хичкок полагал, что «бессмысленно требовать постичь природу МакГаффина логическим путем, она неподвластна логике. Значение имеет лишь одно: чтобы планы, документы или тайны в фильме казались для персонажей необычайно важными.

Предлагаю поразмышлять: какие МакГаффины использует в своем творчестве Юрий Мамлеев?