Блестящие

Пятеро немолодых литераторов решили объединиться в группу, которая, по слухам, называется "пять концов". Хотя всем известно, что конец бывает только один. А можно было бы по аналогии с шоу-бизнесом посоветовать им назваться "БЛЕСТЯЩИЕ".

Страшно, когда в отрочестве нет плеча друга. В ранней юности кучковались символисты и акмеисты. Молодые и хищные футуристы первоначально предпочитали нападать только стаей и подписывали коллективные манифесты. В юности так сладко - дружить по интересам. И начинать не так страшно, и пробиваться легче. С течением времени охлаждаются юношеские союзы, группы распадаются, неизбежно выделяя лидеров и солистов. Это - знак зрелости и профессионализма, литература - дело индивидуальное и одинокое.

Но странно, когда сбиваются в стаю люди предпенсионного возраста. Когда в своей программе на телевидении Виктор Ерофеев назвал пятерку лидеров современной русской прозы, которую он и возглавляет, это могло показаться всего лишь инфантильной выходкой с целью безвкусной саморекламы. Но, разумеется, это не так, точнее - не столько так. Важно: сквозь зубы было сказано, что эта пятерка, - собственно, одна и есть русская литература. Это, конечно, эпатаж и очередная провокация, на которые Ерофеев мастак. И я прекрасно понимаю, что от меня и моих коллег это-то и требовалось - возмущаться и протестовать.

Но я не возмущаюсь. Хотя тут же, не сходя с места, мог бы составить другую пятерку: Петрушевская, Битов, Маканин, Валерий Попов, Евгений Попов. Или еще одну. Но в замысле и исполнении Ерофеева не один же только искренний нарциссизм - в каком-то интервью он без тени самоиронии заявил, что на сегодня - он лучший русский писатель. И не одно же только желание дразнить гусей. Для демонстраций такого рода помимо искреннего убеждения нужны доказательства, то есть наличие каких-никаких критериев.

В литературном процессе поиск таких критериев крайне затруднителен. Как, скажем, выбрать из шорт-листа какой-нибудь премии, составленного из имен очевидно равно достойных авторов, но работающих в разных манерах и о разном пишущих, - одного, достойного приза? В данном случае, впрочем, на такой критерий Ерофеев намекает: популярность. Такой популярностью члены этого списка пользуются все до единого: Акунин, Сорокин, Толстая, Пелевин очень успешны, - зачем, тогда, скажите на милость, им брачеваться?

И здесь мы подходим к сути. Российский рынок скорее всего мало волнует участников новой могучей кучки. Скажем, тем же Ерофеевым он, внутренний рынок, вовсе не интересуется, - да вряд ли он Ерофееву нужен. Речь идет, разумеется, о рынке тамошнем, забугорном.Но ведь каждый из пяти участников удачно вышел и на внешний издательский рынок. Всех много переводили, у всех есть переводчики, агенты, издатели. С чего же тогда сыр-бор?

Все дело в том, кажется, что зарубежный рынок русских книг в последние годы скукожился до маленького пятачка. Проще говоря, нынешняя русская литература за рубежами отчизны все меньше кого-либо интересует. И такое положение - уже угрожающе. Что можно здесь поделать, как предотвратить или хотя бы оттянуть падение акций, как поддержать этот рынок? Правильно: надо резко сузить предложение. Быть может, именно эту цель и будет преследовать пятерка? Иначе говоря, она оформлена в группу, которая призвана быть фильтром, плотно прикрывающим все щели, чтобы по возможности впредь не дать просочиться вовне ничьим текстам, кроме их собственных? В конце концов, написание книг и их издание на Западе - бизнес, а не школа русского гуманизма: если не ввести монополию сегодня, то - кто знает - завтра Европа может заинтересоваться кем-то еще.

Может быть, я ошибаюсь в намерениях пятерки, объявленной единственно ответственной за литературный процесс в России и единственно этот процесс представляющий. Был бы рад продолжать наивно верить в свободный культурный обмен и прозрачность границ. В тщательность и честность работы западных и не только славистов, которые же не могут всерьез полагать, что стосорокамиллионная с вековыми традициями нация может быть адекватно представлена пятью, пусть вполне достойными, авторами. Но все же не современными прижизненными классиками.

С другой стороны, я чувствую, что все это - не шутки. Что намеренья у пятерки самые серьезные. Что нет никакой другой силы, способной противостоять их коллективной активности.

Но главное даже не в этом - Ерофеев собрал группу действительно просвещенных, ориентированных на Запад русских европейцев. В этом прежде всего смысл предприятия: отделить зерна от плевел. В подтексте: все прочие здесь - лапотники. И в этом помимо очевидного снобизма есть доля истины: в своих текстах эти пятеро безусловно ориентированы на западные литературные стандарты, им в отличие от многих их здешних коллег ведомые. Не идет речь о качестве их беллетристики: речь о том, что именно они оказываются наиболее внятны для западной аудитории, поскольку говорят с ней на родном эстетическом языке. Другое дело - так ли уж непогрешим средний западноевропейский вкус? А тем, у кого в Европе вкус есть, так ли уж интересно читать русских, предлагающих не русскую экзотику, а вторсырье?

Праздные и скучные, вполне риторические вопросы. Важнее другое: это действительно жест пренебрежения в сторону читателя здешнего, отечественного? Или такое впечатление Ерофеев произвел по неловкости, в которой замечен никогда не был: свои ходы он умеет рассчитывать. И если такого жеста не было, то и все предприятие построено на песке. Потому что внутри страны у них весьма и весьма сильные конкуренты. И даже более того: все они вместе и каждый в отдельности в контексте здешнего, довольно бурного нынче литературного процесса, кажутся со своим постмодернизмом разлива 80-х прошлого века чуть старомодными.