Екатерина Сальникова - Роман, собираетесь ли вы снимать?
- За день до приезда в Ялту я отказался от сценария, над которым работал с автором пять лет. Теперь я абсолютно свободен в выборе, что мне делать - или ничего не делать. Последнее мне больше нравится.
- Почему вы решили так жестко поступить?
- Я хотел высказаться о нашем времени, но чувствовал, что мне все равно не уйти от некоей публицистичности. Я могу снимать плохие фильмы - но у меня никогда не бывало публицистики. Я имею в виду, что сам сценарий не вполне художественно полноценный┘ Может быть, для такого фильма, какой я замысливал, еще рано - такие вещи должны отстояться, быть проверены временем┘
- Но чем-то же вы занимаетесь?
- Уже года три у меня есть своя студия в Киеве "Иллюзион филмс", которая снимает телесериалы. На ней сняли "След оборотня", который прошел по ТВ-6. Сейчас Вячеслав Криштофович заканчивает новый сериал, где нет ни одного выстрела, просто протекает ежедневная жизнь семьи. В ролях, помимо местных актеров, Олег Басилашвили, Лариса Удовиченко, Екатерина Васильева. С помощью своей студии я могу зарабатывать некий минимум - то есть минимум по сравнению с теми деньгами, которые бы у меня были, если бы я сам снимал кино. Но я не люблю из-за денег снимать фильмы. И не снимаю.
Это, конечно, несколько уклончивая позиция. Но, с другой стороны, почему уклончивая? В таких случаях говорят: "А как же профессия? Старик, надо же снимать┘" А почему надо снимать? Не буду называть, какие именно, но четыре из девяти моих картин были сняты из-за денег. Тогда хотелось раздвинуть ряды режиссеров, занять свое место. Сейчас у меня этого нет. И если мне будут говорить: "Старик, надо снять фильм, ты получишь Гран-при в Канне, но только надо сделать то-то и то-то┘" Я не тот человек, который на это пойдет.
- А какая перспектива может для вас что-то изменить?
- Личная убежденность, что надо снимать это - и больше ничего. А сейчас я как бы в междуречье. И мысли у меня как у всего постсоветского народа - о том, как все плохо. Наконец так получилось, что интеллигенция сравнялась с народом. Я имею в виду, что она находится с ним в одинаково бесперспективном положении. Сейчас вся интеллигенция или, скажем так, все передовое население также страдает и также недовольно своей жизнью, как и 80% народа, которым интеллигенция раньше никогда не интересовалась.
Раньше она высказывалась о том, что народу плохо. Но сама себя частью народа не ощущала. И я, и некоторые другие режиссеры считали, что снимаем для какой-то части населения, а не для всех. А сейчас уже фильмы не могут быть сделаны так, чтобы их смотрели только твои друзья. Нужен другой тип режиссуры, когда интересно и тебе, и друзьям, и всем прочим. В большинстве своем фильмы должны быть именно такие. Вот, например, "Крестный отец" - первый фильм с Марлоном Брандо. Я уверен, что эта картина нравится всем - от олигофрена до академика. Вот моя мечта. Если бы я был режиссером такого фильма - о, я бы все время снимал кино...
- В свое время "Полеты во сне и наяву" оказались фильмом, который запечатлел самую суть эпохи. Человек средних лет пытается осмыслить жизненный тупик. А каков сейчас наиболее символический сюжет?
- "Полеты во сне и наяву" мне в каком-то смысле даже помешали. Потому что после них все, что бы я ни делал, сравнивали с "Полетами┘". Но это был мой, так сказать, гражданский фильм. А после "Полетов┘" я снял "Поцелуй" и был гораздо больше доволен собой. Что касается сюжета - сейчас универсального сюжета нет. Я ведь отверг сценарий, герой которого - такой же человек, как и герой "Полетов┘". Человек, который в любое время в оппозиции против скучной, против так называемой размеренной (пауза)┘ кем-то жизни, которой надо жить┘ И он впервые на личном примере понимает, что таких, как он, миллионы. А раньше таких было несколько сотен тысяч.
Но, оттого что я хочу "прыгнуть" сразу к миллионам, я осторожничаю. Те, кто определился в нынешней общественной жизни, могут этот сюжет неправильно понять. Я это проверяю, рассказывая сюжет. И на некоторых лицах вижу такую реакцию: "Ну, что, старик, ну, пусть этот герой двигается, пусть суетится. Наш народ вообще ленный┘" Но о ленности народа можно говорить, если у этого народа есть настоящее равноправие - равность шансов, а не только движение локтями упругих и крутых. Я называю наши годы эпохой мародерства.
- Все говорят, что в прокате мало отечественного кино...
- На культуру нужны деньги. И в большом количестве. Тогда будут фильмы - в том числе жанровые, которые интересны многим. Раньше мы презирали жанровое кино - а ведь это и есть кино для зрителя. Я понимаю, когда на фоне многообразия жанрового кинематографа существует кино авторское. А когда на фоне ничего нет и есть только авторское кино...
Если снимается десять фильмов, то один может быть очень хорошим, а пять - просто имеющих кассу. Если снимаются две-три картины - при чем тут претензии, что не крутят наши фильмы, не смотрят? Пока на "Мосфильме" не будет делаться сорок фильмов в год - все это смешно. Зритель сейчас тоскует не по современным нашим фильмам, а по прошлым картинам. Там было недовольство духовной жизнью, но довольство ее материальной частью. А сейчас идут фильмы о том, как выживать, - и это не очень интересно...
- Нынешняя жизнь не способна вдохновлять?
- Нет. И не будет вдохновлять, пока мы не поймем, для чего у нас все перестроилось. Говорят, "народ всегда найдет свой путь", но это отговорка. Индейцы тоже думали, что найдут свой путь. Еще сейчас все говорят в разных республиках - "нужна национальная идея". Но объединяет по-настоящему только наднациональная идея.
- Что вызывает у вас наибольшее неприятие в современном кино?
- На экране стали очень легко поступать с человеческой жизнью. Если раньше кто-то погибал, это была трагедия. А сейчас просто устаешь считать трупы.
- Какой герой был бы вам сегодня интересен?
- Мне всегда был интересен человек слабый. Не супермен. Слабых людей много. Ими и надо заниматься, про них и снимать.
Дарья Гармоненко