Как бы демократия и как бы нет

Понятно, что животные делятся на разбивших вазу, издали похожих на мух и принадлежащих государю-императору. Нельзя впрячь в одну повозку козу и свинью, основываясь только на том, что оба "парнокопытные". Тем не менее в нескончаемой, как рассказы о службе в армии, дискуссии вокруг романа "Господин Гексоген", предпринятой "Русским журналом" (www.russ.ru), участники предпочитали стоять попарно: как бы "демократы" и как бы "фашисты". Пока не пришел Бахыт Кенжеев и не вспомнил про Эзру Паунда.

Паунд, помнится, жил в Италии, изучал китайскую поэтику и сочинял приблизительно такие стихи:

The apparition of these faces
in the crowd:
Petals on a wet bough.

Это с них потом писатель Дж.Сэлинджер списал Симми Гласса с его знаменитым стихотворением "девочка повернула голову куклы, чтобы та смогла увидеть поэта".

Так вот, сильно отличаясь мастью и жизненными прерогативами от каких-нибудь там Маринетти или Бретона, Паунд вдруг стал фашистом: в личности Муссолини ему пригрезился "просвещенный тиран" вроде Медичи. Когда же никакой Академии дуче не основал, а напротив - был повешен на веревку за пятки, Паунд от своих взглядов не отказался, за что и был отправлен в американский дурдом, а потом сослан в Венецию, где впоследствии умер от сырости и упрямства.

Никаких выводов из этой истории Кенжеев не делает, как и положено большому поэту (поэзия должна называть вещи, а не объяснять их). А выводы, думается, должны быть такие.

Уставший человек тянется к Церкви. Уставший художник тянется к Искусству, способному дать Цельную Картину Мира. Но если люди устают редко (только когда родственники перемрут или падут верблюды), то художник устает постоянно, в среднем - раз в полтора года (исписывается, например). Таким образом, художнику постоянно необходимо Искусство, дающее Цельную Картину Мира, а таковое искусство несовместимо с понятием демократии. Демократия дает картину мира Дисперсную, как в романе Джойса "Улисс".

Склеить такую картину можно только "своею кровью" - недаром главный дежурный по дискуссии вокруг "ГГ" Александр Агеев любит повторять, что "в самостоянье человека залог величия его" (правда, всякий раз забывая про "родные пепелища" и "отеческие гробы").

Понятно, чем демократическое искусство отличается от искусства "большого стиля": первое пытается создать порядок из Хаоса, последнее его создает. Загвоздка в том, что порядок немедленно становится источником энтропии, тогда как его созидание представляет собою неисчерпаемый процесс. Таким образом, в контексте чистого искусства демократическая стратегия вечна, тоталитарная - обречена.

Единственное противоречие заключается в том, что либеральные идеологи считают свою позицию нравственной. Как бы не так. Я уж не говорю про Ивановские гробы Агеева, я говорю хотя бы о милосердии.

Случалось ли вам когда-нибудь умирать? Помните ли вы ощущение ужаса, сопровождающее этот малоприятный, но в целом любопытный и поучительный, э-э┘ духовный процесс? Более всего умирающего человека страшит именно "самостоянье". Что там - за смертью? Ни справок не покажешь, ни рекомендаций┘ Один, совсем один.

Именно эта эмоция послужила поводом к изобретению религии. "Весы Осириса", карма, ад и рай были сочинены для того, чтобы противостоять "самостоянью", сублимировать в ритуале Тоску Смертную. Умирает человек, и страшно ему. Позвали священника, а тот говорит: "Ничего, отходи с миром. Отпоем┘"

Не случайно в прежние времена искусство "онтологической усталости" прислонялось к Церкви. Потом - к Разуму, когда тот заменил Церковь в качестве "тоталитарного проекта". Оставшись без этих ориентиров, общество начало переживать кризис идентичности, страшиться метафизической пустоты. Куда нести свою печаль поэту?

Ну ладно. Забавнее всего, что тоска по костылям "большого стиля" и псевдолиберальное человеконенавистничество условного Саши Агеева по сути - одно и то же. Вот Саша Агеев с отвращением пишет: "Маргиналы" присоединились, наконец, к большинству. Чего ж дурака-то валять: Проханов выражает чувства и мысли многомиллионных народных масс". И это - глас демократа?.. Парадокс в том, что в спорах вокруг "ГГ" столкнулись абсолютно конгруэнтные тусовки: их интенции разнонаправлены, но симметричны. И тем и другим хочется Покоя. Но если "те" ищут его под сенью какого-нибудь социального Ритуала, то "эти" ищут спасения в личном подполье, в превращении литературы в "аристократическое" занятие, до которого никому "чужому" нет дела.

Первые называют себя борцами с "массовой культурой", но страшатся экзистенциальной ответственности и сопутствующей ей тоски. Вторые называют себя либералами и демократами, но не хотят быть "там, где народ". Черт сломит ногу с этими господами!..