Армен Мартиросян
Многотысячные акции протеста в Армении диктуют необходимость выработки общественного согласия относительно путей долгосрочного решения карабахской проблемы и урегулирования армяно-турецких отношений. Фото Reuters
В «Независимой газете» от 16.09.22 с огорчением прочитал статью Юрия Рокса «Армения может выйти из ОДКБ», в которой автор повествует, что «при рассмотрении армяно-азербайджанского конфликта Казахстан, Киргизия и Беларусь, отказавшись предоставить военную помощь Армении, поддержали действия Азербайджана. Поэтому не будет удивительным, если Ереван в ближайшее время потеряет интерес к ОДКБ».
Имевшая место несколько дней назад кровавая армяно-азербайджанская военная эскалация, очередное продвижение азербайджанских войск в глубь территории Армении и последующие комментарии руководства Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ) на обращение правительства Армении о помощи вызвали у армянской общественности шквал вопросов о роли и обязательствах этой структуры по защите территориальной целостности и суверенитета Армении как ее члена. Многие бывшие и нынешние политические деятели публично подвергли сомнению целесообразность дальнейшего пребывания Армении в этой организации. Надо признать, что после тяжелого поражения Армении во второй карабахский войне осенью 2020 года такая постановка вопроса стала все чаще звучать из уст представителей армянского политического истеблишмента. Удивляться, а тем более возмущаться аналогичной реакцией бесполезно и недальновидно: военные поражения способны вызывать коррозию в самых дружественных отношениях и способствовать созданию странных союзов.
О причинах недавнего межгосударственного военного столкновения в Армении строятся разные версии, но все они так или иначе сводятся к заключению мирного договора с Азербайджаном. И это не случайно: в последние месяцы из главных центров мировой политики все чаще стали звучать призывы к Армении и Азербайджану ускорить переговоры по его заключению. Хотя власти Армении с удивительной легкостью и практически без каких-либо оговорок и встречных предложений согласились с основными принципами мирного урегулирования, выдвинутыми Азербайджаном, и включились в запущенную для этой цели челночную дипломатию, официальный Баку не преминул заявить о готовности его армии «способствовать» скорейшему завершению этого процесса. Насколько военная сила поможет «мирному процессу», покажет время. Но, как свидетельствует история, имея дело с побежденной стороной, победитель, искренне ратующий за мирное урегулирование, в своем сознании в какой-то момент должен совершить переход от непримиримости, столь важной для победы, к примирению, столь необходимому для достижения прочного мира.
Неудивительно, что последняя военная эскалация вновь обострила внимание общественности к ОДКБ и будущих отношениях Армении с этим военно-политическим союзом. В 1992 году, когда появился ДКБ, у трезвомыслящих армянских политиков было понимание того, что эта структура задумана как одна из наиболее важных инициатив России на ее пути к гегемонии на территории СНГ. Присоединившись к ведомому Россией военно-политическому блоку, Армения не только пользовалась скидками, субсидиями и другими стимулами для покупки российского оружия и обучения своих военнослужащих в военных вузах России, но и в меру своих возможностей поддерживала все ее инициативы. Хотя эксперты и практики дипломатии сразу же усмотрели «врожденные дефекты» организации, но остаться в стороне от подобной российской инициативы Армения не могла себе позволить. Уже с ее становления было очевидно, что главные угрозы членам организации исходят в первую очередь от их же партнеров по СНГ, и, следовательно, первоочередная уставная миссия ОДКБ, а именно противодействие внешней агрессии против ее членов и согласование их внешнеполитических позиций, практически не реализуема. Мало кто сегодня помнит, что Азербайджан, будучи одним из учредителей ГУАМ – альянса государств, созданного по американской инициативе в 1997 году Грузией, Украиной, Азербайджаном и Молдавией для возможного ограничения влияния России на постсоветском пространстве, с 1993 по 1999 год одновременно являлся членом пророссийского военно-политического союза. Такой расклад сил, не говоря уже о механизме консенсуального принятия стратегических решений организации, фактически исключал вероятность оказания действенной военной помощи Армении со стороны ОДКБ в случае военной эскалации с Азербайджаном. Ситуация не изменилась и после того, как Азербайджан вышел из ОДКБ. После этого большинство членов ОДКБ установили с Азербайджаном более тесные экономические и политические отношения, чем это удалось Армении.
Нынешние кризисы в Закавказье, Украине и периодические обострения в Средней Азии демонстрируют, что распад Советского Союза – не одноактная трагедия и никак не свершившееся событие. Это, к сожалению, продолжающаяся сага с многочисленными действиями. И то, как ОДКБ будет реагировать на афтершоки «крупнейшей геополитической катастрофы XX века», в определенной мере окажет влияние не только на ситуацию в «активных зонах», но и скажется на репутации самой организации.
Очевидно, что продолжающаяся трансформация международной среды значительно способствовала изменению поведения ее участников и возникновению феномена «френеми» (от слов friend – друг и enemy – враг), когда «друзья» все более расходятся во мнениях, а «враги» ради обеспечения совмещающихся целей учреждают странные партнерства. Создание отношений типа a la carte, при которых взаимоотношения на международной арене строятся на временном совпадении интересов, приводящих к укоренению «транзакционной этики» и ослаблению союзнической дисциплины, не оставляют места для больших стратегий, не говоря уже о ценностных ориентирах.
Все это не могло не сказаться на глобальной, в том числе и на российской дипломатии, которая с распадом СССР имела скорее утилитарный, чем доктринальный характер. Страны, стремящиеся к партнерству с Россией, довольно скоро осознали, что Москва будет с радостью предлагать им стратегическое рукопожатие, но оно будет лишь одним из многих. В свою очередь, сами государства СНГ не преминули по возможности воспользоваться геополитической свободой и начали осмотрительно строить свои отношения с другими геополитическими центрами.
Так, Армения последовательно развивала свои связи с евро-атлантическими институтами. Если сотрудничество с Европейским союзом имеет технократический характер и направлено на социально-экономическую модернизацию страны, то взаимодействие с НАТО Армения рассматривала как возможность представления своей точки зрения по вопросам региональной безопасности, а также возможного удержания альянса от более тесного сотрудничества с Азербайджаном. Впрочем, надо признать, что карабахская война 2020 года рассеяла иллюзии Армении относительно эффективности НАТО для решения обозначенных задач.
Поражение во второй карабахской воине и последовавшие сразу после этого настойчивые призывы из Анкары, Брюсселя, Вашингтона и Москвы к скорейшему подписанию так называемого мирного договора в условиях полной конфиденциальности относительно его условий крайне затруднили переговорный процесс и накалили внутриполитическую ситуацию.
Императив урегулирования отношений Армении с Азербайджаном и Турцией как результат катастрофических последствий войны 2020 года обозначил проблемы, связанные с будущим Нагорного Карабаха и, как возможное следствие, с военным присутствием Вооруженных баз РФ в регионе. Несомненно, Эрдоган в качестве предусловия нормализации отношений с Арменией вновь попытается исключить вопрос международного признания геноцида армян в Турции из повестки дня Армении. Нельзя исключить, что в итоге предлагаемые решения приведут к изменению баланса сил в регионе, в результате чего возрастет влияние Турции на южных рубежах России. При таком сценарии перед Арменией встанет вопрос смены парадигмы армянской государственности и, как следствие, радикального пересмотра основ армянского национального и государственного строительства, обозначенных в Декларации независимости Армении. В широком смысле это подразумевает пересмотр коллективной идентичности, коллективной памяти и коллективного смысла Армении и армянства, что чревато серьезным обострением внутренних разногласий и возникновением опасных источников напряженности.
«Революционное» космополитичное поколение армянских политиков, родившееся накануне развала СССР и пришедшее к власти весной 2018 года, формировалось в абсолютно иных условиях, чем у ведущих представителей бывшей власти. Если первые связывают проблемы развития Армении в глобализирующемся мире с карабахской проблематикой и неурегулированностью армяно-турецких отношений, то отцы-основатели независимой Армении и их сторонники считают реализацию права народа Нагорного Карабаха на самоопределение raison d’etre, «причиной существования».
Состоявшиеся на днях многотысячные митинги протеста и последующие заверения Никола Пашиняна об отсутствии какого-либо документа касательно «мирного договора» свидетельствуют, что внутриполитическая ситуация в Армении диктует необходимость обеспечения достаточного общественного согласия относительно путей долгосрочного решения арцахской проблемы и урегулирования армяно-турецких отношений. Острая необходимость транспарентного обсуждения основополагающих вопросов, касающихся нормализации отношений с двумя тюркоязычными соседями, диктуется тем, что власть Армении, как многим кажется, запуталась в собственных обещаниях, нуждах и желаниях.
В условиях изменяющегося ландшафта безопасности и геополитической ситуации, обусловленных в том числе событиями в Украине, в Армении укрепляется сознание того, что меняются также и внешнеполитические приоритеты союзников и партнеров. В таких условиях первое, что напрашивается, – отказаться от догм. Вместе с тем часть общества интуитивно понимает, что импульсивные действия и сделки, лишенные стратегии и продуманного плана, слишком уж авантюрны и что внешняя политика Армении в нынешних условиях должна ограничиваться сферой исключительно возможного.
Профессор Университета Джона Хопкинса Джон Гревилл Агард Покок ввел понятие «макиавеллиевский момент», при котором молодые республики сталкиваются с необходимостью переосмысления своих традиционных ценностей, убеждений, мифов и исторических комплексов, то есть встают перед задачей коренного пересмотра своих идеалов, устоев и институтов. Нельзя исключить, что в Армении наступает свой «макиавеллиевский момент». Немногим народам удалось удачно пройти эту точку невозврата. Успех «перехода» прежде всего определялся тем, насколько нация оказалась способной не поддаться соблазнам, вызванным мимолетными и узкогрупповыми интересами.
