Луч тьмы в светлом царстве

Прошедший в столице День города отличался особой атмосферой «праздничества» и безудержной безопасности. В центре мегаполиса нужно было то и дело проходить через призывно манящие рамки металлоискателей, а количество нагнанной на улицы милиции превышало население всех карликовых европейских государств, вместе взятых. По традиции по всей Москве-матушке в стиле турецкой пляжной икебаны были понатыканы различные «культурно-массовые мероприятия», по конвейерному методу выдающие на-гора достижения капиталистической модели развития в локальном масштабе.

В самом «культурном сердце», у памятника Пушкину на одноименной площади, сгрудились печатные издания, в преддверии нового подписного сезона озабоченные самопродвижением. Как малобюджетно-кризисную замануху переодевали своих квелых агентов в «гаррипоттеровские» костюмы ведьмаков, водружали на ходули, наряжали приглашенных поп-хлоп-моделей второй ценовой категории в просвечивающие маечки с рекламируемым логотипом┘

Посреди всего этого великолепия и состоялось скромное поэтическое действо – изящный культурный артефакт, истинное значение которого (дай бог!) откроется благодарным потомкам не сразу и не вдруг. У подножия памятника незабвенному Александру Сергеевичу произошла конспирологическая сходка видных современных поэтов, вылившаяся в некий импровизированный поэтический турнир-междусобойчик.

Были замечены признанные корифеи жанра: Инна Кабыш, Михаил Синельников, Виктор Куллэ, Игорь Панин┘ Свершившаяся высокохудожественная читка являла собой луч тьмы в светлом царстве. На фоне «радостно выпимших» беззаботно шатающихся горожан блоки депрессивных виршей смотрелись особенно контрастно.

Отвращаясь от разудало гулявшей «попсы», поэтическая братия негласно провозгласила: «У нас – своя правда!» и стала нагнетать изысканную «чернуху». «Разведут на бабки в который раз┘ в вымороченной стране», – стращал собравшихся Виктор Куллэ и закреплял для острастки: «Застекольная страна┘ взрывоопасная┘» Евгений Чигрин решил пойти еще дальше, создав целый паноптикум «жизнеутверждающих» образов: «Переплетя извилинами страха┘ в песочный бред шакалам и гиенам┘ там дрянь с косой в кармическом окне┘ амур с холма залыбился впопад┘ ангелы на стреме┘»

Парочка слушателей со стороны после всех этих упоительных образов испуганно ретировалась. Остались (как всегда на подобных мероприятиях) лишь самые стойкие и соответствующим образом подготовленные – сами поэты.

«Приглашаю всех на Колыму!.. При Сталине бы расстреляли!» – мрачно-доходчиво поведал он о наболевшем поэт-песенник Сергей Соколкин и прилюдно покаялся: «А я скинхеду дал по морде – за то, что слово иностранное».

Из всех дорвавшихся до микрофона лишь поэту Максимилиану Потемкину удалось внести условно радостную струю в тягучую поэтическую атмосферу безысходности. «Искрилось солнце на кресте, внизу – чернели прихожане┘» – с задором декламировал Макс. И, пожалуй, это было самое позитивное из прозвучавшего.

Завершал «осеннюю поэтическую маевку» Михаил Синельников. Но на словах «Гул азиатчины родимой» микрофон внезапно и бесповоротно вырубился (не иначе – происки атлантистов!). Прославленный пиит подозвал слушателей поближе (все семеро благодарно приблизились вплотную) и дочитал образчик высокого штиля буквально «на ухо» (или – на уши?) ценителям высокого Искусства.

А в десяти метрах, с левой стороны пушкинского изваяния, зажигали в феерическом кураже фигуристые девочки, облаченные в красочные перья и минималистские бикини. Все это буйство упругих натренированных тел снималось телевидением в «прямой эфир» и сопровождалось восторженно радостным (почти экстатичным!) гулом толпы, человек в сто┘ Празднующий народ удовлетворенно урчал и улюлюкал, проталкивался вперед, залезая друг другу чуть ли не на плечи, жадно снимал вращающиеся бедра на телефоны и фотомыльницы┘

Кажется, при развлекушном характере нынешней мейнстрим-культуры ренессанс интереса к серьезному поэтическому творчеству современников возникнет не ранее официального объявления Конца Света┘ Увы и ах!