Александр Петров -Магомед-Хаджи, почему вы приняли решение покинуть свой пост Председателя Духовного управления мусульман Ингушетии в такое сложное для республики время?
- Прежде всего у меня не сложилось доверительных отношений с президентом Ингушетии Муратом Зязиковым. И поэтому нам было трудно работать вместе. Вы знаете, когда нет согласованной позиции в работе руководства, то народу от этого никакой пользы быть не может. А события 21-22 июня стали последней каплей, определившей мое решение. Об этом я и заявил 5 июля на расширенном заседании Муфтията Ингушетии, где присутствовали имамы почти всех населенных пунктов республики.
- В вашем заявлении об уходе с поста муфтия Ингушетии вы отмечаете, что категорически не согласны с политикой руководства республики. Что конкретно вас не устраивает в ней?
-Я не согласен с политикой президента Ингушетии, прежде всего в религиозной сфере. Особенно в том, что касается работы по противодействию экстремизму среди мусульман республики. Я считаю, что борьба с экстремизмом и терроризмом намеренно блокируется руководством. Власти мотивируют свою позицию тем, что это противодействие может помешать созданию благоприятного инвестиционного климата в республике. Это просто абсурд.
- Как изменилась религиозная ситуация в регионе с приходом нового президента Ингушетии Мурата Зязикова?
- Религиозная ситуация у нас в республике всегда была очень спокойной. В основном это было возможно благодаря тесному сотрудничеству между духовным и политическим руководством страны. К тому же у меня всегда были очень тесные взаимоотношения с администрацией президента РФ. В этом смысле наша республика была примером для всей России. Напряженная политическая ситуация, война в Чечне, конфликты в самой Ингушетии, появление беженцев, то есть события последних двух лет, конечно, наложили свой отпечаток на общую религиозную ситуацию. Мы вели религиозно-просветительскую работу для того, чтобы у нас в республике не распространялись экстремистские настроения. Мы проводили специальные конференции по противодействию экстремизму. С приходом президента Зязикова эта работа практически сошла на нет, хотя мы продолжаем готовить новые кадры, занимаемся строительством мечетей, медресе.
В последнее время неожиданно для нас стали легализовываться исламские религиозные организации, духовные лидеры которых получили свое образование за пределами республики. Стали проявляться экстремистские элементы, "раскольнические" мечети. Мы об этом письменно предупреждали нашего президента. Но власти на это никак не реагировали. Трагические события, произошедшие в республике, показали неспособность власти защитить людей, обеспечить безопасность населения. В ночь с 21 на 22 июня от руководства Ингушетии не поступило никакой помощи. Кроме того, ни президент, ни правительство республики даже не стали анализировать произошедшее. Никто не был наказан. На похоронах многие родственники погибших обвинили в бездействии меня. Это и определило мое окончательное решение снять с себя полномочия муфтия республики.
- Вы не опасаетесь, что ваш уход может быть воспринят в обществе исключительно как ваше желание обезопасить себя?
- Принимая это решение, ни о какой личной безопасности я не думал. Я работал 12 лет муфтием в республике, и все прекрасно знали мою позицию по событиям на Кавказе. Я не скрывал своего отношения к проявлениям религиозного экстремизма. А был ли я как духовный руководитель - как муфтий республики на "своем месте" во время трагических событий? Спросите об этом у наших имамов - они вам ответят.
- Правда ли, что вашу отставку долго не принимали алимы Ингушетии? Кто возглавит Духовное управление мусульман Северного Кавказа после вашего ухода?
- Действительно, Совет алимов Ингушетии сначала категорически отказывался принять мою отставку и сохранял мои полномочия. Только 8 июля на внеочередном расширенном собрании духовенства республики в Назрани был избран новый муфтий. Им стал мой бывший заместитель Иса Хамхоев. Мне известно, что в тот же день он встречался с президентом Ингушетии Муратом Зязиковым.
Дарья Гармоненко