"Что гадать нам – удалось, не удалось┘"

Наша нефтянка переживает не лучшие времена.
Фото предоставлено Всероссийским нефтегазовым НИИ

В 2008 году в России и США сменились президенты, которые были у руля по два срока. Время подвести итоги нефтяного сотрудничества между двумя державами за эти восемь лет. Казалось бы, в российско-американском энергетическом сотрудничестве есть огромная коммерческая логика. США – крупнейший в мире потребитель нефти, который хочет уменьшить свою зависимость от Ближнего Востока и Венесуэлы. Россия – крупнейшая нефтедобывающая страна, не входящая в ОПЕК, которая стремится диверсифицировать рынки сбыта.

Но их отношения в нефтяной сфере на государственном и корпоративном уровне не всегда развивались по законам коммерческой логики.

Иная логика

Российско-американский энергетический диалог стартовал в мае 2002 года. Тогда Джордж Буш посетил Москву и пообещал вместе с Владимиром Путиным добиваться «меньшей волатильности и большей предсказуемости» на мировых нефтяных рынках. Обе стороны желали, чтобы российская нефть потекла в США более мощным потоком. Первым практическим шагом в реализации энергодиалога стала пробная поставка ЮКОСом 1,7 млн. баррелей нефти в июле 2002 года на хьюстонские НПЗ ExxonMobil. ЮКОС видел в США перспективный рынок и планировал экспортировать туда до 35 млн. т в год.

ЮКОС активно лоббировал еще одну инициативу, которая сделала бы экспорт нефти в США более выгодным. Вместе с «ЛУКОЙЛом», ТНК, «Сибнефтью» и «Сургутнефтегазом» он предложил построить нефтепровод Западная Сибирь – Мурманск мощностью до 80 млн. т/год. Но эта идея не понравилась «Транснефти», которая не желала отказываться от своей монополии на транспортировку нефти. Да и для государства экспортные трубопроводы всегда были важнейшим инструментом регулирования нефтяной промышленности. Тогдашний премьер-министр Михаил Касьянов четко заявил, что частных трубопроводов в России не будет. Вместо варианта Западная Сибирь – Мурманск была предложена труба Харьяга–Индига.

К тому же Михаил Ходорковский собирался продать до 40% в объединенной компании «ЮКОС-Сибнефть» – по слухам, либо Chevron, либо ExxonMobil. Эти планы оказались неприемлемыми для российского правительства, которое не могло допустить такого усиления позиций иностранных компаний в стратегическом секторе экономики.

Российско-американский энергетический диалог начал буксовать, когда новая ситуация на мировом рынке нефти изменила приоритеты российской стороны. Как отметила газета New York Times в 2004 году, «цены на нефть взлетают до небес, российские нефтяные компании купаются в деньгах, поэтому правительство не видит необходимости продавать нефть Америке». К тому же непростые политические отношения между Москвой и Вашингтоном не способствовали развитию энергодиалога на государственном уровне. Делались попытки его реанимировать, например, в 2005 году, когда в Россию приезжал министр энергетики США Сэм Бодмэн, но успехом они не увенчались.

Корпоративный уровень

На корпоративном уровне тоже не все шло гладко. Возьмем недавний опыт ExxonMobil и Chevron.

Громким сигналом о пересмотре отношения российских властей и компаний к участию иностранцев в освоении наших недр стали события вокруг Киринского блока Сахалина-3. В далеком 1993 году Mobil и Texaco выиграли тендер на освоение блока в рамках соглашения о разделе продукции (СРП). В мае 1996 года администрации Сахалина и «Сахалинморнефтегаза» потребовали, чтобы американцы приняли в проект российского партнера. В ноябре 1997 года Mobil и Texaco уступили третью часть проекта «Роснефти» и «Сахалинморнефтегазу».

Затем в январе 2004 года правительство лишило ExxonMobil и Chevron права работать на Киринском блоке как в режиме СРП, так и обыкновенном лицензионном режиме – дескать, у инвесторов не было документально подтвержденного права на участок шельфа. Судя по всему, и государство, и окрепшие российские компании перестала устраивать ведущая роль, которую иностранцы играли в крупных нефтегазовых проектах, особенно в таком стратегически важном регионе России, как Дальний Восток.

После неудачи с Киринским блоком, участие Chevron в российской нефтедобыче свелось к минимуму: в 2006 году компания подписала рамочное соглашение с «Газпромнефтью» о создании совместного предприятия для работы в Западной Сибири, кстати, не добившегося успехов. Собственно и все.

Присутствие ExxonMobil, оператора Сахалин-1, в российской нефтянке более значимо. В феврале 2007 года добыча нефти на месторождении Чайво Сахалина-1 достигла запланированного пика – 12 млн. т/год. Но и тут мейджор не избежал проблем. Правда, проблемы в основном связаны с экспортом газа, добываемого на Сахалине. Недовольство «Газпрома» вызвало соглашение о строительстве газопровода с Сахалина в Китай мощностью 8 млрд. куб. м/год, подписанное в 2006 году Exxon Neftegas и китайской CNPC. «Газпрому», рьяно отстаивающему тотальную монополию на экспорт голубого топлива, не нужны конкуренты, поскольку он сам собирается поставлять газ в Поднебесную, и поэтому он требует, чтобы газ Сахалина-1 шел на внутренний рынок.

Итоги сотрудничества

По сравнению с Chevron и ExxonMobil, ConocoPhillips, сделав ставку на «ЛУКОЙЛ», добилась гораздо больших успехов. Обе компании давно сотрудничают в Тимано-Печоре, самой перспективной нефтегазовой провинции европейской части России, к которой американцы всегда проявляли не меньший интерес, чем к Сахалину. Тимано-Печора, регион со значительными и хорошо разведанными запасами нефти, особенно привлекательна для американцев, поскольку оттуда близко до побережья США и, главное, есть независимый от «Транснефти» выход в море.

В ноябре 2001 года в Вашингтоне на встрече Владимира Путина с Джорджем Бушем активно обсуждались тимано-печорские проекты. Но Conoco вошла в регион гораздо раньше. В 1992 году американская компания вместе с «Архангельскгеологией» создало СП «Полярное сияние» для освоения Ардалинского месторождения. В 1994 году предприятие добыло первую нефть, а потом освоило еще три месторождения-спутника. (В 2003 году российскую долю в СП выкупила «Роснефть» в рамках обмена активами с «ЛУКОЙЛом»).

В 1998 году Conoco подписал с «ЛУКОЙЛом» Меморандум о совместном освоении региона.

Их партнерство вышло на новый уровень в сентябре 2004 года, когда мейджор приобрел 7,59% акций «ЛУКОЙЛа» за 1,98 млрд. долл., слегка взбодрив российско-американский энергодиалог. Покупку активно поддержал президент России. Глава ConocoPhillips Джеймс Малва в июле 2004 года встречался с Владимиром Путиным и Вагитом Алекперовым, и Путин пообещал, что у участников сделки не будет оснований сожалеть об их решении. Эта ситуация четко показала, что иностранцы теперь могут приобретать крупные доли в российских нефтегазовых компаниях и стратегических проектах только с одобрения высшего руководства страны. И что международный инвестор может рассчитывать лишь на роль миноритарного акционера российской нефтяной компании.

Потом американская компания постепенно увеличила долю в «ЛУКОЙЛе» до 20%.

В 2005 году ConocoPhillips (30%) создала вместе с «ЛУКОЙЛом» (70%) СП «Нарьян-Марнефтегаз» для разработки нефтегазовых запасов севера Тимано-Печоры, в том числе богатого месторождения Южно-Хыльчуюского. Первая нефть пошла с него 20 июня 2008 года. Сырье, добываемое СП, поставляется по трубе на лукойловский терминал Варандей в Баренцевом море, а оттуда танкерами на мировые рынки.

Среди российских компаний «ЛУКОЙЛ» больше всех похож на международного мейджора, поскольку активно идет за рубеж, как в геологоразведку и добычу, так и переработку и сбыт. И опять же не без помощи своего давнего партнера. В 2009 году «ЛУКОЙЛ» и ConocoPhillips могут поучаствовать в аукционе на нефтегазовые месторождения в Ираке, в том числе Западную Курна-2, контракт на разработку которого был подписан в 1997 году и принадлежал российской компании до свержения режима Саддама Хусейна, а также гигантского месторождения Румайла.

Проник «ЛУКОЙЛ» и в США. Сначала в 2000 году он приобрел у Getty Petroleum 1300 АЗС на северо-востоке страны. В 2004 году «ЛУКОЙЛ» сделал второй заход на американский рынок, купив у ConocoPhillips 795 АЗС в Нью-Джерси и Пенсильвании. Правда, американский бизнес «ЛУКОЙЛа» пока скорее имиджевый, чем коммерческий – у компании нет своей переработки в США, что подрывает рентабельность сбыта.

А в 2007 году «ЛУКОЙЛ» приобрел 376 АЗС в шести европейских странах у американского партнера. Так что отношения между «ЛУКОЙЛом» и ConocoPhillips четко строятся по принципу – наш апстрим за ваш даунстрим.

Итак, за восемь лет не так уж много сделано, особенно учитывая потенциал энергетического сотрудничества между Россией и США. Сейчас весь мир охвачен кризисом. Наша нефтянка переживает не лучшие времена. Из кризиса проще выходить вместе. Очевидно, что и в посткризисном будущем производителям и потребителям нефти необходимо дружить. Так что пора обеим странам поучиться на успехах и провалах этих восьми лет и перейти от конфронтации и конкуренции к кооперации и компромиссу.