Пьеса для пассажира

Новый фильм Хаммера - трагикомедия о слоняющемся по Осло пенсионере. Автор одной из лучших экранизаций прозы Чарльза Буковски, «Фактотума» с Мэттом Диллоном, Хаммер в новом фильме вернулся к прежним героям и сюжету, но смог показать их по-новому.

Стареющий железнодорожник Одд Хортен - обладатель опереточных усов, красивой униформы и вечно дымящейся трубки - собирается выйти на пенсию. В честь этого он отправляется с коллегами в Осло. Те ему дарят золотой паровозик, чествуют, но в самом разгаре торжества Хортен теряется. Банальнейшим образом - пошел за табаком, вернулся назад - дверь не открылась. Полез по лесам на последний этаж - напоролся на мальчика, который просит посидеть у кроватки. А дальше все как по маслу. Рабочая жизнь со своей размеренностью, катившаяся по рельсам, кончилась. И что теперь делать - неясно. Хортен и ищет себе занятие - то продает лодку знакомому работнику аэропорта, то идет в сауну, где, конечно, снова засыпает, и без приключений не обходится.

Режиссера Бента Хаммера после «Хортена» поспешили окрестить продолжателем дела Каурисмяки, хотя роднит их очень немногое ≈ разве что фирменный скандинавский минимализм да флегматичность. Каурисмяки ≈ мастер бастеркитоновского юмора, эксцентрики с серьезной миной. Хаммер же ничуть не шутит. В нем куда больше лиризма и мелодраматичности, чем у хельсинского затворника. Хотя Хаммер - персонаж вполне исключительный: есть у режиссера своя студия "Буль-буль фильм", фильмы он до недавнего времени делал своими силами, чуть ли не на коленке, пока не сделал свой единственный фильм, побывавший в русском прокате, - "Фактотум". Именно эта работа Хаммера научила главному, чему вообще может научить Голливуд, - кристальной чистоте жанра и железобетонной крепости сюжетной конструкции. И если первые полнометражные фильмы Хаммера - «Яйца» и «Кухонные байки» - были милыми зарисовками, достойными спецприза на Московском фестивале, то «Хортен» - это кино большое, предельно серьезное и профессиональное. «Фактотум» многому Хаммера научил ≈ и это очень заметно в "Хортене".

Любимая тема скандинавских режиссеров - одинокие человечки в большом мире - у того же Андерсена рассыпается фейерверком флегматичных гэгов. Из них он сюжет и составляет. У Хаммера же все эти комичные эпизоды вроде катания по аэропорту на тележке не составляют фильм, а только время от времени "разбавляют" его. Как раз в смысле темы потеряшки в большом мире "Хортен" русскому зрителю напомнит, наверное, всю советскую киноклассику семидесятых - от "Ежика в тумане" и особенно "Мимино" до "Полетов во сне и наяву" (даже образный ряд во многом схож - тарзанка над речкой и лыжи, небо над Телави и заснеженная железная дорога...) Именно образный ряд в «Хортене» в первую очередь привлекает внимание. Вернее, не сам даже он, а то, насколько Хаммер легко вплетает поэтизм, который иногда уже граничит с маньеризмом, с той самой четкостью формы и уверенностью почерка. Выпивоха-гений, встреченный Хортеном на улице, показывает ему камень, которому четыре миллиона лет. И на вопрос железнодорожника, достойный ли это для камня конец - покоиться на полке ≈ пьяница отвечает, что никакой это не конец. Аллегория ясна как белый день: Хортен и есть тот самый переживший палеолит и неолит камень, который пылится себе на полке в буфете. И которому предстоит еще очень многое пережить после этого покоя. Не будь «Хортен» настолько линейным и чуть ли не по классицистским канонам сделанным фильмом, такие вещи Хаммеру с рук бы не сошли. А так ≈ все простить можно. И никаких «Буль-буль-фильмов».