Что происходит в Нагорном Карабахе?

Президент Азербайджана Ильхам Алиев готов вести войну до победного конца.  Фото с сайта www.president.az

Карабахский конфликт, который многие в мире не без удовольствия и самоуспокоения называют замороженным, в очередной раз разморозился и приковал к себе всеобщее внимание. Что же произошло на этот раз на армяно-азербайджанском фронте и каково главное отличие нового витка насилия от предыдущих? Попробуем суммировать позицию азербайджанского общества.

В воздухе «пахло порохом» уже давно. После достижения «джентльменского соглашения» о прекращении огня в мае 1994 года (юридически обязательный договор так и не был оформлен) имели место два серьезных случая этого режима: в апреле 2016 и в июле 2020 годов. Однако настоящее обострение, по первичным оценкам, превосходит оба этих случая, а по количеству потери военной техники с обеих сторон даже саму горячую фазу войны в 1991–1994 годах. «Сентябрьская война» в отличие от предыдущей не была неожиданной. Обе стороны усилили военную риторику с начала этого и без того полного несчастьями 2020 года. Вспомним хронологию событий, путь к большой войне.

Азербайджанские власти и проправительственные медиа как отправную точку к новой эскалации конфликта обычно называют заявление премьер-министра Армении Никола Пашиняна: «Арцах – это Армения, и точка». Это он произнес весной прошлого года в Нагорном Карабахе. Президент Азербайджана Ильхам Алиев через несколько месяцев в России ответил: «Карабах – это Азербайджан, и восклицательный знак». Однако «война знаков препинания» пока не принесла результатов и пока что там доминирует знак вопроса.

Но проблемы начались еще раньше. Сразу после прихода к власти в мае 2018 года Никол Пашинян попытался изменить устоявшийся формат переговоров, заявив, что Нагорный Карабах должен стать равноправным участником мирных переговоров наряду с Азербайджаном и Арменией в рамках Минской группы (МГ) ОБСЕ. В Азербайджане, естественно, это предложение отвергли и обвинили Армению в попытке уклонения от переговоров. Далее после вышеупомянутого заявления возникла вовсе курьезная ситуация: если «Арцах – это Армения», то зачем он должен выступать отдельной стороной на переговорах? В Ереване это объяснить не смогли.

Далее серьезный протест официального Баку вызвала инаугурация избранного президента Нагорного Карабаха Араика Арутюняна не в Степанакерте (Ханкенди, по азербайджанской версии), а в карабахском городе Шуша, где до конфликта большинство составляли этнические азербайджанцы. После этого власти непризнанной Нагорно-Карабахской республики объявили еще о намерении перенести парламент в Шушу, вызвав очередной всплеск эмоций в Азербайджане.

Casus belli (повод к войне) стал нарастать дальше. Армения объявила о создании сил добровольцев, куда могут быть призваны граждане до 70 лет. В Азербайджане в этом усмотрели попытку легальной мобилизации армян из диаспоры. Масла в огонь подлила жена премьера Армении Анна Акопян, позирующая фотографам с автоматом в окопах на международно признанной территории Азербайджана. Очередной каплей в чашу терпения стало видео о переселении 11 семей ливанских армян из Бейрута в Шушу и заявление лидеров карабахских армян о готовности принять еще больше этнических армян с Ближнего Востока.

Не исключено, что, не будь цепочки этих событий, война бы не разразилась рано или поздно. В конце концов идущий около 30 лет переговорный процесс зашел в глухой тупик, выход из которого может быть найден только путем основательной перезагрузки. К сожалению, в роли такой перезагрузки придумать ничего, кроме новой войны, пока не получается.

Ход боевых действий на этот раз во многом был подобен апрельской войне 2016 года: согласно официальным данным, азербайджанским войскам в первый день боевых действий удалось захватить несколько стратегических позиций, армянская сторона это не опровергала. Однако дальнейшее продвижение войск замедлилось (а может, такой задачи и не было). Другим отличием этой кампании стало активное применение беспилотных летательных аппаратов. Такой метод ведения боевых действий становится все более эффективным после противостояния в Сирии в начале этого года.

Еще одним отличием стала относительно вялая реакция международного сообщества, в первую очередь сопредседателей Минской группы. Многие вспомнили, что во время войны в Грузии в регион немедленно вылетел президент Франции Николя Саркози, во время апрельской карабахской войны 2016 года прибыл премьер-министр России Дмитрий Медведев, сейчас же, если верить официальной информации, из Кремля в Баку никто даже и не позвонил. МИД России выступил с довольно обтекаемым заявлением, самой интересной частью которого стал призыв не допускать участия в боевых действиях наемников с Ближнего Востока, причем не уточнялось, на чьей стороны эти самые наемники задействованы. Притом что обе стороны обвиняют друг друга в вербовке наемников. Армянская сторона считает, что Турция перебрасывает в Азербайджан боевиков, участвовавших в боях против курдов в Сирии, Азербайджан же говорит об участии в войне ливанских и сирийских армян, связанных с террористической группой ASALA (Armenian Secret Army for the Liberation of Armenia – Армянская секретная армия освобождения Армении), а также курдов из Рабочей партии Курдистана (РПК), признанной во многих странах мира террористической организацией и запрещенной по этой причине. Впрочем, ни одна из сторон до сих пор убедительных доказательств предъявить так и не смогла.

Что будет дальше? Изначальный прогноз на быстрое вмешательство посредников и начало нового этапа переговоров, к сожалению, не оправдался. Война скорее всего приобретает затяжной, позиционный характер, на истощение. Сколько это продлится? Увидим, если доживем.