Япония завершает послевоенный цикл

Когда человеку исполняется шестьдесят, в Японии называют это «канрэки» – завершение одного жизненного цикла и начало второго. Это совпадает с представлением, что биологические ресурсы человека рассчитаны на 120 лет. В Японии живут долго, хотя до 120 лет не дотягивают. Впрочем, старение населения – одна из острых социальных проблем. Но вопрос, который занимает в эти дни многих в Японии, касается жизненных ресурсов не человека, а политических институтов. Распространяется ли и на них теория циклов?

3 мая стукнуло 60 лет японской Конституции, и общественное мнение, подогреваемое спорами в СМИ, стоит перед дилеммой, менять ее или нет. Главным образом речь идет о мирной 9-й статье и статусе императора. У действующего премьер-министра Синдзо Абэ, кажется, готов ответ – нынешняя Конституция отжила свое, и ее нужно менять.

В ближайшее время парламент примет закон о национальном референдуме, который переведет споры в практическое русло. Опросы общественного мнения пока дают крайне противоречивые результаты. С одной стороны, вроде бы действительно Конституция уже старушка, которой нужно на покой, а с другой – с ней было так спокойно и комфортно.

Если выстроить аргументы за и против, получается противоречиво. У сторонников пересмотра два основных козыря. Первый – Конституция была написана в годы оккупации в Штабе оккупационных войск под руководством генерала Дугласа Макартура и является фактически переводом с английского. Это был акт национального унижения, на который японцы согласились лишь потому, что не было альтернативы. Об этом поведал бывший премьер-министр Японии Ясухиро Накасонэ, ему самому через год 90, но в отличие от Конституции его работоспособность никто не ставит под сомнение. По словам Накасонэ, тогда имел место шантаж – либо Конституция, при которой страна без армии, но с императором, либо страна с армией, но без императора, которого американцы могли привлечь к ответственности за агрессию. Выбор был сделан в пользу императора.

Второй аргумент, и он выглядит убедительно: за 60 лет изменились и Япония, и мир, ее окружающий. Страна должна взять на себя большую ответственность за собственную оборону и защиту международного мира и стабильности. Поэтому, сохранив первую часть 9-й статьи, декларирующей отказ Японии от войны, кардинально пересмотреть вторую часть, запрещающую иметь армию и вести военные действия за рубежом.

Противники пересмотра сравнительно легко опровергают первый аргумент. Что плохого в Конституции, написанной по-английски, если она привела к таким прекрасным результатам – стремительному экономическому и социальному росту, помогла избежать вовлеченности в конфликты? В отношении второго аргумента – небольшая заминка. Вроде нужно активнее подключаться к миротворческим операциям, не жалея жизни своих солдат. А с другой стороны, лучше бы обойтись без этого. У всех на памяти посылка сил самообороны в Ирак, где только чудом не пострадал ни один из японских военных, да и то только потому, что благодаря той же Конституции японцы не принимали участия в военных операциях, зачистках и прочих опасных действиях.

За всеми спорами о Конституции – мощный геополитический фон. Япония на перепутье. Добившись блестящих экономических результатов, страна осталась на вторых ролях в мировой политике. Это стало ощущаться особенно заметно и болезненно после того, как вслед за экономическим развитием стал нарастать и политический потенциал соседей по Азии – Китая, Индии и стран АСЕАН. С Индией и АСЕАН все в порядке – это можно даже приветствовать, а с Китаем не все так просто.

В своей долгосрочной стратегии Япония как бы зависла между двумя центрами силы по обе стороны Тихого океана. Центр тяжести экономических интересов у нее уже в Азии, а военно-стратегическая ориентация все еще по другую сторону. Радикальный пересмотр Конституции, превращение страны в «нормальную» великую державу с армией и ядерным оружием позволило бы освободиться от этой двусмысленности, но здесь и левые и правые едины: этого нельзя делать, так как опасно и невыгодно. Поэтому все планы и проекты по пересмотру паллиативны по своей сути. Они сохраняют привязку к США, обеспечивающим безопасность страны, но дают собственным вооруженным силам развиваться и становиться более зрелыми за счет участия в военных операциях за рубежом. Как минимум это обеспечит активную помощь США в случае двух потенциально опасных конфликтов ближайшего десятилетия – корейском и в районе Тайваньского пролива.

Но конфронтации, не говоря уже о войне с Китаем, никто не хочет, а напротив, все хотят избежать. Поэтому нужно увязать две противоречивые стратагемы – тесный союз с США и мир с Китаем. Тот же Накасонэ не без оснований считает, что выход в длительной перспективе (10–20 лет) – формирование Восточно-Азиатского сообщества в составе асеановской «десятки», Китая, Южной Кореи и Японии плюс Австралия, Новая Зеландия и Индия. На определенном этапе желательно подключение и США с их мощным экономическим потенциалом. Тогда будет «как в Европе».

А как насчет России с ее «огромными ресурсами и возрастающей ролью в мире»? Как и в Европе, она блистательно отсутствует. Остается гадать, потянет ли Россию с собой в Восточно-Азиатское сообщество Китай, ее главный стратегический партнер в Азии, поставив это своим условием. Пока об этом тоже не слышно. Реакция ли это на путинскую Россию или неискоренимый геополитический дефект огромной страны, не влезающей ни в какие рамки, покажет будущее.

Токио