В Грозном говорят не совсем то, что в Страсбурге

- Господин Джадд, совпадают ли ваши выводы о ситуации в Чечне, сделанные в Страсбурге на прошлой неделе и в Грозном после этой поездки?

- И в Грозном, и в Знаменском мне стало ясно, что надо еще очень много сделать. Потому что, честно говоря, представители администрации ЧР говорят не совсем то, что говорили люди, которые собирались в Страсбурге. Последние говорили, что для достижения мира и стабильности в Чечне нужны переговоры без всяких предварительных условий, в которых должны участвовать самые широкие слои населения. Они говорили также о необходимости создания независимого консультативного совета, который, естественно, будет работать как официальный, полностью независимый орган. Многие в Страсбурге говорили и о том, что в переговорах должны участвовать представители Масхадова. Но мы этого не слышали в Чечне. Мне кажется, многое из того, о чем говорили нам в Чечне, совершенно не соответствует линии президента РФ, поскольку его представитель разговаривает с представителем Масхадова. Но нам сказали, что "мы не верим в переговоры с этими людьми". Поэтому еще очень много надо сделать как президенту РФ, так и людям, которые собирались в Страсбурге. Необходимо мобилизовать людей на поддержку этой идеи, в том числе и со стороны Госдумы.

- Независимо от того, что вы сказали, я все-таки обратил внимание на то, что в ходе вашей поездки собственно контакты между Казанцевым и Закаевым подробно не обсуждались. Означает ли это, что проблема переговоров уже не является приоритетной?

- Нет, это совсем не так. О переговорах мы говорили всю неделю - в Страсбурге и Чечне - и в конечном итоге подготовили заявление, которое все поддержали. В ходе дискуссий мы постоянно говорили об этой инициативе президента РФ. Я не только как сопредседатель совместной рабочей группы, но и как докладчик ПАСЕ по политическим вопросам считаю, что переговоры имеют очень большое значение.

- Господин Джадд, вы - представитель ПАСЕ, побывавший в Чечне, и от вашего мнения во многом зависит мнение Совета Европы в целом. Что вы будете говорить в своем докладе?

- Я еще должен как следует обдумать то, что мы слышали в Чечне и Москве. Потом у меня будет две-три недели на подготовку доклада. Сейчас я не могу сказать, что в нем будет. Но есть одна мысль, которую я точно отражу, и здесь ничто на меня не повлияет. Я скажу о том, что нет и не может быть военного решения в Чечне и Афганистане. Военные действия, может быть, необходимы в рамках операции по обеспечению безопасности. Но прочный мир и стабильность могут быть обеспечены только политически. Этим и занимается Совет Европы, который был создан после Второй мировой войны, когда люди поняли, что они больше не должны воевать, что нужно договариваться и решать все вопросы политическим путем. Все должны ясно понимать, что военные операции не являются решением проблемы. Я очень рад, что те мужественные люди, которые собрались в Чечне на прошлой неделе, подготовили свое заявление в Страсбурге. Я хочу, чтобы вы поняли, что это заявление не было навязано людям, живущим вне Чечни. В подготовке этого заявления принимали участие и жители Чечни.

- В России иногда принято считать, что в ходе работы совместной группы "Дума-ПАСЕ" вы становитесь пророссийски настроенным. При этом в ассамблее у вас есть оппоненты, которые продолжают поддерживать позицию в отношении России годовой давности.

- Действительно, такие оппоненты есть, но мы должны вести политический диалог. Мы действительно резко возражали против действий России в Чечне. Но сейчас нам необходимо политическое урегулирование. Я убежден, что если бы мы остались в стороне от этого, то тем

самым подорвали бы собственную веру в то, что такие проблемы необходимо решать политическим путем. Хочу также сказать, что я все-таки реалист. Я, конечно, понимаю, что для установления мира в Чечне самым важным является решение самой России. Вот почему мы должны работать с Россией и стараться убедить ее поступать правильно. Но это не значит, что я пророссийски настроен, так же как, впрочем, я и не настроен антироссийски. Я настроен в пользу поиска необходимого решения. Иногда меня люди спрашивают, не используется ли наша рабочая группа для каких-то других целей. Я отвечаю, что если ее использовать для того, чтобы найти политическое решение, то я только рад этому. Но если нас используют или манипулируют нами для достижения каких-либо зловещих целей, то да поможет мне Бог в судный день.

- Не разочарованы ли вы поездкой в Чечню?

- Это была не лучшая поездка. Погода была против нас, у нас было очень мало времени. В связи с этим мы очень не удовлетворены, но, подчеркиваю, в основном это вина погоды. Еще хочу заметить, что после продуктивных и, я бы сказал, творческих дискуссий в Страсбурге те замечания и высказывания, которые мы слышали за два дня в Чечне от людей, занимающих в республике важные посты, прозвучали как антитезы тому, что говорилось в Страсбурге. Это еще раз показывает, как много предстоит сделать. Может быть, в какой-то степени этот визит нас и разочаровал, но не повлиял на мою решимость продолжать работу. Еще раз хочу сказать, что мы должны мобилизовать поддержку людей, которые мыслят по-новому, нестандартно, в том числе и в Думе, людей, которые начинают понимать необходимость политического решения. Поэтому, хоть я и возвращаюсь несколько разочарованным, моя решимость довести дело до конца нисколько не пострадала. С другой стороны, я вижу, что уже сейчас появляется гораздо больше позитивных признаков. А эта поездка четко показала основные проблемы. Нам необходимо убедить и администрацию республики в том, что она должна подключиться к процессу, а не оставаться в стороне от него.

Я был очень расстроен тем, что увидел в лагерях беженцев. Ситуация очень тяжелая, и она не улучшается. Мне даже кажется, что она ухудшилась. В качестве единственного позитивного фактора можно отметить, что люди получают пенсии и пособия. Но грязь, протекающие палатки, 23 человека в одной палатке... Я зашел в пять палаток. В одной из них мы познакомились с мужчиной и женщиной, которым за 80. Они одиноки, у них нет родственников. Конечно, было приятно видеть, как практически посторонние люди приняли их, как своих. Но у детей нет одежды, чтобы зимой ходить в школу, не хватает лекарств, очень мало туалетов, ограничены возможности для элементарного мытья. Все хотят вернуться домой, но не видят такой возможности. Их дома разрушены, в Грозном сохраняется неспокойная ситуация, они просто боятся возвращаться. Может быть, я сейчас сделаю несколько эмоциональное заявление: практически никогда не возникает трудностей, когда надо найти деньги для закупки оружия и боеприпасов, но почему-то не получается найти хотя бы незначительную часть этих сумм для обеспечения человеческих условий существования. Если бы кто-то на нас смотрел с Марса, то, наверно, пришел бы к выводу, что человечество сошло с ума.

Грозный-Знаменское-Москва