Чудо заказывали?

Импульсивность ордынцев показана во всех ракурсах.
Кадр из фильма

В субботу жюри 34-го Московского международного кинофестиваля назовет имена победителей. Прогнозы в таком деле часто оказываются неверны, но думается, отечественный фильм «Орда» может на что-то претендовать. Если даже иностранные судьи не оценят актуальности этого сюжета из ХIV века здесь и сейчас, то уж пройти мимо столь масштабной исторической постановки профессионалы кино все же вряд ли смогут.

«Орду» ждали давно и с некоторым напряжением. Известно было, что картина – в определенной степени заказ такой институции, как церковно-научный центр «Православная энциклопедия». «Когда ко мне обратились с этим предложением, я подумал, что написать просят о государствообразующей роли Русской православной церкви», – вспоминает теперь сценарист Юрий Арабов. Однако опасения его не подтвердились, по крайней мере в части работы над сценарием. «Мой гротеск в изображении и тех и других – ордынцев и русских – сильно порезали там, где дело касается русских. Но по большому счету отвечать за картину я могу». Юрий Николаевич в основном и отвечал на пресс-конференции – ярко, умно и смело, как всегда. Он человек удивительной внутренней свободы, а тема чуда давно у него в разработке (фильм Прошкина-старшего по сценарию Арабова даже так и назывался – «Чудо»). В фильмографии же режиссера Андрея Прошкина не было до сих пор ни историй о церковных деятелях, ни сюжетов из далеких эпох. Одолеть такую сложнопостановочную махину, как «Орда», не каждый смог бы. Прошкин смог и даже не остался как режиссер погребенным под мощью фактур. Создал не декорацию, но мир.

Мир Золотой Орды, конечно, полностью восстановить невозможно – слишком мало источников. То, что мы видим на экране, скорее фантазия постановщиков, предположение, как все могло быть. Поначалу ритм картины безупречен – экспрессивен, адекватен дикой ордынской жизни. В первые пять минут после начала фильма младший брат душит старшего и становится ханом, а потом количество убийств и казней просто перестаешь считать… Тут едят мясо из дымящихся котлов, вытирают жирные пальцы об одежды соседа и без промедления идут рубить головы. Опасные люди-звери, ведомые первобытными инстинктами и никакими нравственными догмами не ограниченные. Их много, и они вот-вот поглотят белокожих голубоглазых московитов. Предгрозовая атмосфера соседства двух разных цивилизаций есть в фильме, и работает она до тех пор, пока вдруг не ловишь себя на мысли: что-то не так. Как-то уж слишком упорно нас хотят убедить в дикости ордынцев. Уже и так все мы ощутили, поняли, а нам еще и еще выдают душераздирающие доказательства. Зачем? Чтобы от этого прониклись мы большим сочувствием к святителю Алексию, брошенному в это адское пекло?

Митрополит Московский призван в Орду ханом Джанибеком в качестве колдуна, на которого вся надежда: ведь никто из заморских врачевателей так и не смог вернуть зрение матери Джанибека Тайдуле. «Какого рода чуда надо совершить?» – деловито спрашивает Алексий, когда узнает о поступившем запросе. Приехав в ставку ханши Тайдулы, он старательно шепчет молитвы, кропит незрячую святой водой – снято это так, что неизбежно прямое сравнение с предыдущими «докторами» – шаманами, йогами и чернокнижниками. «Бог не принимает запросы на чудо!» – говорит Арабов о своем герое, которого с позором изгоняют из ханского шатра уже к вечеру. Тайдуле ничуть не полегчало от христианской молитвы и ладана. Начинаются мытарства Алексия в Орде – голод, холод, изнурительный труд на самых черных работах. А главное, он видит, как черствеют душами пленные православные, да и сам он близок к отчаянию, что само по себе большой грех для христианина, да еще и столь почтенного иерарха. Это самая уязвимая часть картины Андрея Прошкина. Уверенность, хватка уступают вдруг место авторской растерянности. Чем это объяснить? Может, тем, что материю духовного, религиозного поиска невозможно перенести на экран, не будучи по-настоящему захваченным этим поиском?.. У Лунгина, например, получается «пробивать» зрителя в таких случаях (вспомним «Остров» и «Дирижера»), хотя проекты его по сравнению с «Ордой» гораздо менее масштабные.

Было ли в итоге чудо – каждый решит сам. Суть в том, что Тайдула через какое-то время прозрела и ордынцы записали это на счет московского колдуна Алексия. Ну, просто, может, колдовство у него такое – небыстрого действия. Нашли, отмыли в турецкой бане, наградили подарками (даже лисью шубу выдали его помощнику, юному тщеславному служке) и с почетом отправили домой. «Какое там влияние московского православия! – возмущался Арабов на вопрос журналиста. – Это картина о хождении интеллигента во власть. Он пошел, влекомый серьезными намерениями и высокими устремлениями, а его там побили. Потом подарили шубу и сказали до свидания!» Можно и под таким углом смотреть на то, что получилось, но это лишь частично характеризует результат. Замыслы Арабова частенько остаются большими, чем их воплощение. Вот и в случае «Орды» тот же эффект. Слушаешь его – ба, как все интересно, а на экране – что-то другое. О том, насколько же действительно постановщик был свободен в создании кинопортрета святителя Алексия, Митрополита Московского, мы, наверное, никогда не узнаем. Да и не так уж это важно, ведь пройдут годы, и фильм либо останется в памяти, либо нет – тогда уже никто не вспомнит о заказчике. Просто будет ощущение странного перекоса в описании ордынской жути и невнятицы в строе внутренних переживаний Митрополита Алексия. В любом случае «Орда» встраивается в контекст кино о православных иерархах, возникший в последние годы. Кто-то даже попросил Арабова прокомментировать этот тематический ряд, и вот его мнение: «Власть судорожно ищет идеологические основания для самой себя и упирается в Церковь. Главным в православии всегда было убеждение, что не в силе Бог, а в правде. А у нас сейчас получается, что в силе. А под силой-то – бессилие… Образы иерархов в кино последних лет, наверное, наш ответ на политику государства в отношении Церкви. Естественно, что мы задаемся вопросом, все ли иерархи находятся на должной моральной высоте».

Пятерка примечательных фильмов – участников основного конкурса 34-го ММКФ на 27 июня:

3/5 «Дверь». Иштван Сабо (Венгрия)

3/5 «Орда». Андрей Прошкин (Россия)

2/5 «Людоед-вегетарианец». Бранко Шмидт (Хорватия)

2/5 «Апостол». Фернандо Кортисо (Испания)

2/5 «Все копы – ублюдки». Стефано Соллима (Италия)