Перо и кинопленка

Пейзажи Гатчины пропитаны литературно-киношной лирикой.
Фото ИТАР-ТАСС

В Гатчине проходит очередной, 17-й по счету, фестиваль «Литература и кино», в эмблеме которого – Приорат, замок, построенный здесь Павлом I для рыцарей Мальтийского ордена, и пушкинское гусиное перо, и кинопленка.

Город вырос вокруг огромного мрачного дворца, где, по утверждениям романтично настроенных жителей, в необозримой анфиладе залов бродит тень злосчастного императора. А рядом имение Ганнибала – «арапа Петра Великого», домик пушкинской няни Арины Родионовны, усадьба Владимира Набокова и дом станционного смотрителя Самсона Вырина. Словом, культурный контекст Гатчины настраивает на восприятие высокого и прекрасного, а для жителей города фестиваль «Литература и кино» – по-прежнему главное культурное событие года.

Здесь нет торжественного дефиле звезд по красной дорожке, зато есть дружеская фестивальная атмосфера и хорошая публика. В программе этого года – игровые, неигровые, анимационные фильмы, все, так или иначе экранизирующие чаще всего классическую литературу.

Фильмом открытия стала «Гофманиада. Часть первая. Вероника», созданная режиссером-аниматором Станиславом Соколовым и художником, скульптором Михаилом Шемякиным, который называет Гофмана в первую очередь российским писателем, поскольку, по Шемякину, вся российская история – сплошная гофманиада.

Герой фильма – Эрнст Теодор Амадей Гофман, который перевоплощается на экране в своих героев. Реальная жизнь не балует, зато в его воображении – хрустальный город, волшебный театр, неземная любовь. Преодолев все житейские неурядицы, Эрнст попадает в свой выдуманный прекрасный мир. В сценарии использованы факты биографии писателя, дневники и письма. Что ж, мир фантазии добрее к человеку: в реальности Гофман, как известно, спился и умер в 40 лет. Четыре года назад в Гатчине Шемякин и Соколов показывали фильм-пилот, сопроводив эти первые кадры выставкой эскизов Шемякина к фильму. Но анимация, как известно, – искусство медленное, и для того, чтобы сделать первый получасовой фильм «Гофманиады», понадобилось четыре года.

Помимо конкурса на фестивале в Гатчине, как и на всяком большом и международном, параллельно проходят ретроспективы, которые в этом году представляют Золотой век отечественного кинематографа, – фильмы 60-х годов. Интересна ретроспектива «Канувшее время. Из коллекции «Ленфильма», где собраны фильмы 90-х годов, которые в отсутствие проката канули в вечность, практически не встретившись со зрителями.

Среди премьер нынешнего фестиваля – «Иванов» театрального продюсера и режиссера Вадима Дубровицкого. В картине он собрал настоящее созвездие актеров – Эдуард Марцевич, Владимир Ильин, Богдан Ступка, Екатерина Васильева, в заглавной роли снялся Алексей Серебряков. Возникает ощущение, что режиссеру не удалось избежать искушения дебютанта: высказать в одном фильме все, что накопилось в душе, собрать на съемочной площадке всех звезд, продемонстрировать все знания и умения, использовать весь опыт, накопленный за сто с лишним лет развития кинематографа. А зритель уже в меру собственной эрудиции отмечает аллюзии с Феллини, Параджановым, Тарковским, Кончаловским, ранним Михалковым. Время от времени повторяются черно-белые кадры, когда Иванов одиноко катается на карусели, – почти прямая цитата из фильма Романа Балаяна «Полеты во сне и наяву», где герой Янковского так же качался на тарзанке. Фильм расползается на отдельные фрагменты, каждому из которых режиссер стремится придать максимальную многозначительность.

Видимо, Дубровицкому показалось, что в чеховской пьесе маловато глубокомыслия, и режиссер решился внести кое-что от себя. В «Иванове» появился новый персонаж: блаженный в исполнении Валерия Золотухина, который лишь играет на дудочке либо смотрит в подзорную трубу. Поскольку все это снимается на берегу озера, сам собой напрашивается вопрос: может быть, это и есть та самая «мировая душа» из режиссерской фантазии Треплева? Оказывается, нет, просто Золотухин – актер-талисман для Дубровицкого, и только он, по мнению режиссера, может сыграть роль, которая не написана.

Вадим Дубровицкий старается оправдать чеховского героя. Его Иванов чрезвычайно сердечен по отношению к Саре. Причем чем более чудовищные вещи он ей говорит, тем сердечнее и заботливее на нее смотрит. Однако текст упорно сопротивляется.

Подкупает в картине то, что каждый ее участник испытывает пиетет перед великим автором. Законы кино, конечно, отличаются от театральных, но желание дописать Чехова приводит к тому, что финалов, к примеру, целых три. Первый – герой выходит в зимнее поле, промозглое, занесенное поземкой (это сон, видение). Второй – концовка чеховской пьесы, разыгранная кукольным театром, и третий – все происходит в «человеческом» обыденном измерении. И гости на свадьбе, и невеста даже не сразу замечают смерть Иванова.

Откуда и для чего возник кукольный театр? Для того, чтобы сказать: все мы марионетки? При таком желании вносить в пьесу все новые и новые сцены (и, вероятно, в надежде таким образом сказать новое слово в искусстве) не удивительно, что картина идет почти три часа. Стало быть, авторы фильма рассчитывают на выносливого зрителя. Впрочем, в Москве этот зритель должен быть еще и пытливым, поскольку фильм вышел в прокат в минувший четверг лишь в двух кинотеатрах.

Гатчина