«Мы своим творчеством невольно задаем слушателям некие координаты»

Манера выступления фронтмена группы Рустема Булатова отличается повышенной эмоциональностью. Фото Алексея Махова

Группа Lumen отметила 17-летие выходом нового альбома «Всегда 17 – всегда война» и масштабным туром в поддержку пластинки. По этому случаю обозреватель «НГ» Евгений МЕДВЕДЕВ побеседовал с фронтменом группы Рустемом БУЛАТОВЫМ о классификации русского рока, цикличности истории и актуализации Достоевского и Герцена. 

– Ваша группа появилась в Уфе. Не секрет, что на вас оказало сильное влияние творчество сибирской «Гражданской обороны». Вы считаете себя представителями башкирского или русского рока?

– Нет никакого башкирского рока как явления, к которому можно было бы привязать хоть что-то еще, кроме географии. Про русский рок тоже много разговоров. Я очень жду, когда появится уже какая-то большая культурологическая работа, которая или выявит особенности именно русского рока – чем он отличается от рока прочих национальностей, языков и стран, потому что это понятие уже устоявшееся, с одной стороны, но очень спорное по содержанию – с другой. Русская группа, которая «мочит» металл, или рэпкор на русском языке, не согласится к зачислению в русский рок, хотя является его представителем опять же географически… Сложно все это. Мне все эти классификации совершенно не нужны. Это придумали коммерсанты от музыки, чтобы удобнее было альбомы продавать: «Что ты любишь? Панк? Второй стеллаж, третья полка сверху…» А там и Exploited, и NoFX, и «Гражданская оборона»… Ничего себе, причесали, да? Давайте музыку любить? Классификация – это для науки. Вот принципиально вам, к какой группе десертов мороженое относится? Мне – нет: мне оно нравится, и я его ем.

– Вы говорите, что «быть 17-летним – это в первую очередь быть неудобным. Есть вопросы, по которым компромисс невозможен». Вы по-прежнему в это верите? И как изменились ваши мысли, ваше отношение к действительности после того, как у вас и других участников группы появились дети? Радикализма поубавилось?

– Да, верю. Если человек – преступник, например, то он преступник. Можно объяснять мотивы, оправдывать морально, что не меняет сути – преступник. Если есть ложь, то она ложь. Если правда – то правда. И если лично я в этом уверен, то буду настаивать. Меня можно заставить замолчать, но заставить передумать – только единственным способом: обоснованно доказать, что я заблуждался.

С появлением детей радикализма не поубавилось, его просто и так было немного. Мы своим творчеством невольно задаем слушателям некие координаты – это мы считаем нормальным, это – отвратительным. Это происходит неумышленно. Мы примеряем мир к себе и себя к миру, и в творчестве вот так все выплескивается. Но если посмотреть на абстрактный портрет, на собирательный образ некоего лирического героя наших песен, разве получится радикал? Желание соответствовать моральным принципам, планка которых выше, чем «в среднем по больнице» – это радикализм? Для этого же не нужно совершать ничего плохого.

– Многие критики обвиняют музыкантов в том, что общественно-политические песни на злобу дня – не больше, чем попытка поднять рейтинг. Музыкант должен вмешиваться в политику или нет?

– Каждый должен вмешиваться в политику. Кто не интересуется политикой – идиот. Это как здоровьем своим не интересоваться – можно, конечно, но глупо.

Отношение большинства наших сограждан к политике не меняется десятилетиями: «Это дело грязное. От меня ничего не зависит. Куда ты лезешь? Ничего не поменяется». Любой человек в нашей стране, который попытается повысить свой рейтинг тем, что он не занимался политикой и вдруг проявил интерес и начал именно политически себя позиционировать, он провалится. Такие попытки обречены на провал. Этим рейтинга не сделать. Лебедя за что уважали, например? За то, что политик, или за то, что генерал? А Евдокимова? Других людей, которые пришли в политику не «по линии партии», а состоялись в других областях, но захотели принести пользу стране?

Мне важно добавить, что кроме абстрактного «Перемен!» с конкретным списком, где именно, мне в политическом смысле добавить нечего. Я не могу сказать, кто эффективнее других справится с вопросом, я не говорю, что я или мы хотим прийти к власти и заняться этим. Это общественный порыв. Гражданская позиция. Мы ищем единомышленников. Пытаемся влиять на настроение в обществе. Для движения нужна конкуренция, а в нашей стране нет оппозиции, все превращается в болото, в мутную воду, где иные рыбачат, как в поговорке. 

– Вы говорили, что в книгах Герцена в миллион раз больше протеста, чем в пьянках и дебошах. Ситуация в нынешней России очень напоминает ситуацию в Российской империи XIX века времен «закручивания гаек». Книги Герцена, Достоевского с его «Бесами» обретают второе звучание. Вы с этим согласны? 

 – Я переживаю. Ад новостей, люди стреляют друг в друга из-за денег. На фоне духовной нищеты и неспособности описать смысл существования, некий моральный ориентир, ближайшую цель мы снова начали терять молодое поколение. Субкультуры мизантропские, криминальный мир, вербовщики «Исламского государства» (запрещенная в России террористическая организация. – «НГ»)… Молодые просто ищут смысл, ищут свое место. И нередко их обманывают. 

– Некоторые считают, что в сложившейся политической и социальной ситуации большую роль играют медиа. Так, Макс Покровский из «Ногу свело!» заметил, что радиостанции отстали от современной музыки лет на 15, и это будет комплиментом, если на 15. Лева и Шура из «Би-2» не смотрят и не советуют включать телевизор, а Noize MC говорит, что СМИ играют в молчанку, не открывая новые имена и замалчивая события. Вы согласны с этим мнением? Как вы оцениваете роль радио, ТВ и СМИ в нашей жизни?

Для группы Lumen интерес людей к их выступлениям дороже любых наград и званий. Фото Анны Ульяновой

– Телевидение – инструмент манипуляции общественным мнением. Остальные СМИ – на вторых, третьих ролях. Информации везде становится все меньше – и все больше пропаганды. Но я понимаю происходящее. Это вынужденная мера. Это общемировые правила игры. Информации не осталось нигде. Только пропаганда одного и пропаганда обратного – все зависит от владельцев СМИ. В подобной ситуации крайне необходимо научиться мыслить критически. И оценивать события только по нескольким противоречащим друг другу источникам. Они сойдутся в достоверных деталях, на основе которых нужно делать свои выводы. Неблагодарное занятие, которое, кажется, не приносит пользы. Обладая этим знанием, не ясно же, как им распорядиться… Никак. Просто быть трезвым и понимать мир, в котором живешь.

– Вы играете в том числе в стиле панк-рок. Для вас панк – это образ жизнь или стиль музыки?

– И то и другое. Мы видели примеры обоих случаев. Но для нас «панк» – это еще одна клетка, в которую мы не сели, еще один ярлык. Нет ничего важнее, чем быть хорошим человеком. Вот даже вокруг этого словосочетания «хороший человек» – вокруг него так много непонятного и сложного, что разбираться в этом приходится всю жизнь, потому что жизнь общества устроена непросто. И мне важно и нужно в этом разбираться. И быть хорошим человеком лично мне интереснее и важнее, чем быть правильным панком, или «реальным пацаном», или добропорядочным гражданином. Я не хочу обидеть никого. Те, кого я перечислил, могут быть хорошими людьми. Но иногда, для того чтобы остаться хорошим человеком, приходится нарушать тесные рамки субкультур, профессиональных сообществ, религиозных норм. Мораль шире всего, и ее не обмануть, даже если человек неумышленно что-то сделал. Как только пришло осознание того, что это было неправильно – просыпается совесть.

– Скоро ваша группа отметит совершеннолетие, но ваша аудитория, кажется, по-прежнему молодая. Вы можете нарисовать портрет вашего слушателя?

– Нет, не могу. Это тоже вопрос из области классификаций неких, и меня это перестало интересовать. Как только начинаешь задумываться о том, как устроена жизнь вокруг творчества, тут же попадаешь в капкан. Например, если ты выяснил, что очень много строителей к тебе приходит на концерт. От этого же не избавиться. Сам не заметишь, как в песнях появятся образы, с помощью которых ты пытаешься достучаться до слушателя… Не знаю… «Спасительная каска», «От его слов такое настроение, как будто лопнула стропа»… Что-то такое… Опять же в этом ничего плохого нет. Но чем меньше думаешь о том, кому несешь, что несешь, тем честнее получается. Сочиняешь тогда то, что тебя самого волнует по-настоящему. А это самое главное для меня в любом творчестве – чтобы тронуло, чтобы чужие эмоции стали твоими. Это можно и просчитать, но я не умею, поэтому пытаюсь абстрагироваться максимально от всего.

– На концертах ваши барабаны украшены фирменным логотипом, вы выпускаете атрибутику с символикой. Не считаете ли вы это неким культом вокруг группы или это имеет какие-то другие цели?

– «Культ» – неплохое слово. Но мне больше нравится «Клуб». Ты видишь человека с шарфом «Зенит», или в майке с надписью Beatles, или с торбой Slipknot, и много других примеров… Тебе сразу понятно, с кем ты имеешь дело, если, конечно, эти названия тебе знакомы. Люди объединяются вокруг того, что им близко. Есть фанаты, для которых это культ. Мне не нравятся любые проявления фанатизма. Нормальный человек обязан мыслить критически. Себе обязан, человечеству и потомкам. А вот дружить на почве симпатий к одним и тем же явлениям, объединяться, обсуждать, спорить – это здорово. Это прогрессивно. Мы тоже хотим быть таким клубом. Мы тоже размещаем в этом пространстве свой абстрактный флаг с вполне реальным и понятным логотипом, который позволит нашим слушателям идентифицировать друг друга в жизни. С другой стороны, там еще много вариантов развития. Кого-то наш логотип может и оттолкнуть: «Она слушает LUMEN? Ой, все…»

– Еще будучи студентами, вы получали музыкальные награды. Потом последовали награды от музыкальных СМИ. Какой наградой вы гордитесь больше всего?

– Полными залами. Интерес людей дороже любых наград и званий.

– В продолжение вопроса: когда я беседовал с Гораном Бреговичем, он заметил: для него показатель признания как музыканта – когда его песни поют на свадьбах. А для вас?

– Я согласен с Гораном! Это здорово, когда твои песни нужны людям, когда они помогают «строить и жить»… Но наши песни не для свадеб, конечно. Для меня признание – это то, о чем я рассказывал уже. Если человеку не стыдно надеть майку с названием группы, если сообщество «ВКонтакте» выкладывает графические работы со строками песен, если проще всего передать настроение цитатой из творчества, значит, все случилось.