Возвращение в Нюрнберг

Бенджамин Ференц хорошо помнит, каким он был в 1947 году в Нюрнберге.
Фото автора

Прокуратура Мюнхена на этой неделе предъявила обвинение Ивану Демьянюку. Он обвиняется в причастности к уничтожению 27 900 заключенных в концлагере «Собибор» на территории оккупированной Польши. Вину 89-летнего Демьянюка пытаются доказать многие годы. О том, как нацистских преступников судили в конце 1940-х, «НГ» рассказал главный обвинитель на процессе над командованием «Айнзацгруппен-СС» в Нюрнберге Бенджамин Ференц.

Бенджамин Ференц выступал в Санкт-Петербурге на конференции по международному гуманитарному праву «Мартенсовские чтения». Ее организовал юрфак СПбГУ при содействии Российской ассоциации международного права и Международного комитета Красного Креста. Суд над командованием «Айнзацгруппен-СС» в Нюрнберге проходил в 1947 году в том же зале, где несколькими месяцами ранее был оглашен приговор Международного военного трибунала в отношении главных военных преступников. Процесс над «Айнзацгруппен-СС» называют самым крупным судом над убийцами в истории: 22 обвиняемым инкриминировалось убийство свыше миллиона человек – уничтоженных в тылу восточного фронта цыган, евреев, коммунистов.

Бенджамин Ференц родился в Карпатских горах Трансильвании в 1920 году. Когда ему было 10 месяцев, семья переехала в Америку. В 1943 году он окончил Гарвардскую школу права. В 1944 году высадился в Нормандии простым солдатом, затем был направлен в созданные при штабе генерала Паттена Следственные комиссии и собирал свидетельства о зверствах гитлеровцев. Сейчас Ференцу почти 90. Несмотря на полученную во время войны тяжелейшую психологическую травму, он находит силы шутить. «НГ» приводит его рассказ о себе с некоторыми сокращениями.

«В концлагере «Бухенвальд» мы встретились с Советской армией. Мы танцевали, пили водку, играли на аккордеоне. Вдруг русский солдат, на котором были тяжелые сапоги и форма огромного размера, подхватил меня и начал кружить прежде, чем я понял, что это┘ была женщина. Она спросила, чем я занимаюсь. Я ответил, что расследую военные преступления.

– Что это значит?

– Я езжу в концлагеря, собираю доказательства преступлений, документы, опрашиваю свидетелей, потом готовлю досье и передаю его в суд.

– Разве вы не знаете, что натворили нацисты?

– Да нет, знаю.

– Тогда зачем вы задаете этим людям вопросы, почему бы их просто не расстрелять?

– У нас так не принято. Мы их будем судить.

Для русского солдата это было неважно: ведь в конце концов виновных все равно казнят. И я часто думал, какой из этих путей был правильным в Германии. Я расследовал дела о летчиках союзников, которых захватывали, а потом немецкое население забивало их до смерти. Приходилось эксгумировать тела, исследовать ранения. Но когда я приехал в концлагерь, тела были повсюду. Узников сжигали в крематории живьем, медленно. Охранники расстреливали тех, кто начинал отставать от строя, когда их гнали из лагеря, и я видел тела, которые устилали весь путь.

Я пошел на войну, чтобы внести свою лепту в победу. Мы выиграли войну, если, конечно, можно выиграть войну: на самом деле на войне все проигрывают. Я отправился домой, полагая, что больше никогда не вернусь в Германию. Однако обо мне вспомнили в Пентагоне. Со мной хотели провести собеседование для найма на работу. Итак, я отправился в Вашингтон, где мне, сержанту пехоты, предложили вернуться в Германию в ранге полковника и делать ту же работу, которую я выполнял при штабе генерала Паттена. Я ответил: «Вернуться в армию? Ни за что!» Тогда мне предложили отправиться в Германию как гражданское лицо: «У вас будут все привилегии полковника, но вы в любой момент можете уйти».

Я позвонил девушке, которая много лет ждала меня – сначала из Школы права, потом из армии. Я сказал: «Дорогая, хочешь, мы отправимся в Европу и проведем там небольшой медовый месяц?» Конечно, она согласилась. Все мои четверо детей – сын и три дочери – родились в Нюрнберге. Правда, я там еще и работал.

Первым заданием, которое я получил, был сбор доказательств для серии процессов, последовавших за Международным военным трибуналом (МВТ). В августе 1945-го страны-победительницы – СССР, Великобритания, Франция и США – учредили МВТ, чтобы предать суду германских лидеров, ответственных за агрессию, преступления против человечности и другие жестокости. Но союзники не хотели дополнительных совместных процессов. В конце концов они решили, что каждая из четырех держав будет поступать со своими пленниками по собственному усмотрению в своей зоне оккупации. Так появились американский, французский суды, основанные на принципах Нюрнбергского процесса.

Ранее никто не пытался взглянуть на целостную картину преступлений нацистов. Между тем невозможно понять, как цивилизованная страна может намеренно уничтожить столько людей, если в этом не участвуют представители всех сегментов общества. Юристы превратно толковали законы, врачи проводили медицинские эксперименты, дипломаты лгали о своих намерениях, армия делала эти преступления реальными, а промышленники предоставляли финансирование и владели фабриками, где люди выматывались до смерти.

Проведение 12 последовавших за МВТ процессов было поручено генералу Телфорду Тейлору. Нам необходимо было собрать улики, чтобы подтвердить виновность представителей всех сегментов общества нацистской Германии. Этим я и занялся. Вместе с группой исследователей мы работали с архивами в Берлине, включая примерно 10 млн. файлов нацистской партии. Также в нашем распоряжении оказались совершенно секретные отчеты, присланные нацистами с территории СССР. Последние описывали деятельность спецотрядов – «Айнзацгруппен». Сами отчеты были составлены таким образом, чтобы скрыть реальные функции этих подразделений. Хотя все было очень просто: они шли за наступавшей германской армией и убивали каждого еврея – мужчин, женщин, детей, до которых только могли добраться. Та же участь была уготована цыганам, комиссарам, партработникам и всем остальным, кто, по их мнению, мог представлять сейчас или в будущем угрозу германскому рейху. Выполняли задание высокообразованные люди, старшие германские офицеры. «Айнзацгруппен» хладнокровно уничтожили свыше миллиона человек.

Мы показали генералу Тейлору часть этих улик и сказали, что необходимо привлечь виновных к суду. Тейлор спросил, могу ли я заняться этим в дополнение к своей основной работе. Я ответил утвердительно. Так я стал главным обвинителем от США на самом крупном процессе над убийцами в истории. Мне было 27 лет, и это было мое первое дело. Я предъявил обвинения всем подсудимым, которым инкриминировалось массовое убийство советских граждан. На скамье сидели шесть генералов СС, у некоторых была докторская степень. Среди них был доктор Раш. Этот человек совершил преступление в Бабьем Яре. Согласно его же отчету, 29 и 30 сентября 1941 года были убиты 33 771 еврей. В зал Раша внесли на носилках американские солдаты. Его адвокат утверждал, что подзащитный не может предстать перед судом, поскольку он болен и его постоянно трясет. Я ответил, что, если бы я убил столько людей, меня бы тоже трясло и, если он дышит, я предъявлю ему обвинение. Судья спросил Раша, понимает ли он, что ему говорят, и признает ли он себя виновным. Виновным Раш себя не признал, и я предъявил ему обвинения. Затем он умер и предстал перед иным Судом. Среди подсудимых, приговоренных к смертной казни, был еще один доктор – Олендорф, отец пятерых детей. В отчете о действиях своего подразделения он сообщал об уничтожении 90 тыс. евреев.

Это был очень тяжелый опыт, и мне хотелось вернуться домой. Однако необходимо было позаботиться и о жертвах. Собственность, украденная у убитых, должна быть возвращена. Меня попросили остаться и начать этот процесс. Я остался, чтобы организовать реституцию собственности. Но ведь были и жертвы, которые потеряли кормильцев, стали калеками, остались без работы, и им тоже были положены компенсация, реабилитация и медицинская помощь. Западную Германию возглавлял католик Конрад Аденауэр, который публично признал моральные обязательства страны. Мы начали переговоры между западногерманским правительством, консорциумом ведущих еврейских благотворительных организаций и Государством Израиль с целью назначения компенсаций и разработки законодательства для компенсации индивидуальным лицам. Западногерманское правительство выплатило сотни миллиардов марок, которые пошли на удовлетворение миллионов жалоб, поданных не только евреями. Сейчас в статуте Международного уголовного суда есть положения, предусматривающие право жертв на представительство в суде, реституцию, компенсацию и реабилитацию. Потребовалось 50 лет, чтобы добиться этого!»

Санкт-Петербург–Москва