Андрей Рискин ГЕНЕРАЛЬНАЯ прокуратура Латвии направила в Рижский окружной суд уголовное дело гражданина России Николая Тэсса, обвиняемого в преступлениях против человечества и геноциде. Как полагает следствие, 80-летний Тэсс, будучи оперуполномоченным 2-го отдела Министерства госбезопасности Латвии, участвовал в депортациях жителей республики 25 марта 1949 г.
Согласно документам следствия, он составил и подписал заключения о высылке 42 семей "кулаков и бандпособников" в спецлагеря в отдаленные районы СССР - всего 138 человек. В числе высланных были 14 детей, причем 11 человек в ссылке скончались. За время независимости Латвии подобные обвинения уже были предъявлены десяти бывшим сотрудникам органов. Три человека предстали перед судом. Один из осужденных - Алфонс Новик - скончался в тюремной камере еще до вступления приговора в силу, 84-летний Михаил Фарбтух (осужден на 5 лет), который может передвигаться только в инвалидной коляске, находится за решеткой и не выпускается, несмотря на ходатайство тюремной администрации, дело Евгения Савенко еще рассматривается. Василий Кирсанов умер до суда в психоневрологической больнице, следствия по делам Ильи Мошонкина и Николая Ларионова еще не закончены. А Соломон Муринс, бывший замначальника Даугавпилсского отдела НКВД, не выдержал морального давления и покончил с собой. Кстати, в свое время, еще при Карлисе Улманисе, Муринс был осужден на 15 лет за подпольную коммунистическую деятельность.
У Николая Тэсса нелегкая судьба, как, впрочем, у большинства людей его поколения. После школы поступил в Текстильный институт им. Кирова, но тут начался спецнабор в армию. Призвали 3 ноября 1939 г., а меньше чем через месяц он стал участником финской кампании, воевал в составе лыжного батальона.
Потом Великая Отечественная. Сначала дивизия ополчения, вооруженная японскими винтовками, которые приходилось чистить кирпичом, потом, когда ополченцев немцы почти полностью положили под Лугой, служба снайпером, затем - полковая и дивизионная разведки. И опять, как в финскую, рейды в тыл врага. Всю войну в блокаде, под Ленинградом.
С апреля 1945 г. Николай Тэсс служил в Риге, уже в МВД, причем занимал должность старшего инспектора по борьбе с детской беспризорностью. Как имеющего за плечами десятилетку, Тэсса вскоре направили в высшую школу МГБ СССР, на факультет иностранных языков, шведское отделение. Когда вернулся в Ригу, занимался анализом прессы на шведском языке да изредка участвовал в операциях по охоте на "лесных братьев". Кстати, по данным латышского националистического журнала "Даугавас Ванаги", издаваемого в Торонто, за период с июля 1944 по октябрь 1953 года "национальные партизаны" (так сегодня именуются "лесные братья" в Латвии) убили 2208 человек - представителей совпартактива, сотрудников и солдат НКВД, МВД и других советских ведомств.
В феврале 1948 г. из-за нехватки кадров Николая Тэсса привлекли к участию в оформлении документов по депортации владельцев кулацких хозяйств и бандпособников из Латвии. Работа была простая: нужно было сверить текст заключения о высылке, отпечатанный машинисткой, со списком, представленным уездными исполкомами, и заверить итоги сверки своей подписью. То есть Николай Тэсс, так же, как и его тогдашние коллеги Мошонкин и Ларионов, выполнял практически писарские функции.
Ныне в Генеральной прокуратуре Латвии, разумеется, думают иначе. Если верить обвинительному заключению, не поставь Тэсс на документах о высылке своей подписи, никакой депортации и не было бы. В итоге престарелого и больного человека, виновного лишь в том, что умел читать и писать, будут судить, как указано в постановлении о привлечении обвиняемого к уголовной ответственности, "в соответствии с пунктом 6 Устава Нюрнбергского международного военного трибунала". Кроме того, обвинение изобилует не только формулировками о "повторной оккупации Латвии в 1944 г. вооруженными силами СССР" (а мы-то думали, что Красная Армия освободила республику от фашистов), но и откровенными, грубо говоря, подтасовками. Например, утверждается, что отец Тэсса тоже участвовал в депортациях, будучи полковником МГБ. Откуда взяты такие сведения, не подтвержденные ни одним документом, совершенно непонятно.
- Дело мое - чисто политическое, - полагает Николай Тэсс, - в нем указано, что после Второй мировой войны я "добровольно включился в деятельность репрессивных органов оккупационного режима". Или вот строки обвинения: "Будучи представителем репрессивных органов СССР, вместе с другими работниками, местонахождение которых неизвестно..." Почему неизвестно, если моих друзей по несчастью уже судят? Дальше еще нелепее: "Умышленные действия против группы жителей Латвии, их уничтожение путем убийств с нанесением тяжких телесных повреждений..." Опять ложь, так как ни одним юридическим документом это не подтверждено. "Осознав суть и цели совсекретных постановлений Совмина СССР и Совмина Латвии, которые были направлены на геноцид латышского народа, Тэсс активно действовал по выполнению этих постановлений..." Да я в глаза этих документов не видел и видеть не мог - они же шли под грифом "Совершенно секретно", откуда у рядового опера, а тем более переводчика, допуск к ним? И что значит "активно действовал"? Закорючку на бумажках ставил?
Это все для отягощения моего так называемого преступления. А я фактически был всего-навсего переводчиком шведского языка, а не оперуполномоченным. До этого я в органах вообще только два с половиной месяца отработал. То есть я был использован не по назначению. А когда это попытались сделать второй раз, я уволился из органов. Кстати, ни один из допрошенных прокуратурой депортированных моей фамилии не назвал. И если из моего уголовного дела изъять справки и запросы, не имеющие ко мне никакого отношения, там не то что на пять - на один том документов не наберется. Всего несколько листиков останется.
Но ведь это не я доказывать должен, московские ведомства должны об этом свое веское слово сказать. Латвия приняла декларацию, согласно которой были и оккупация Советским Союзом, и депортации. Для здешних чиновников это закон. А в Москве молчат: им, видимо, все равно. Ну, посадят в Латвии десяток-другой стариков...
По мнению ветерана КГБ и последнего главы МВД Латвийской ССР Бруно Штейнбрика, всего по делам "о геноциде" в республике планируется привлечь к ответственности около 100 человек. "Даже тех мальчишек, которые пришли работать в комитет в 1989 году". Первый этап этой "работы" - те, кто служил в органах с 1940 по 1956 г., второй - с 1956 по 1990 г. Кстати, на вопрос о том, почему интерес проявляется к мелким чинам, а не к генералам или полковникам, представители Центра документации последствий тоталитаризма отвечают: "Очередь дойдет. Пока разбираемся с теми, кто может скоро умереть".
Штейнбрик, кстати, убежден, что прокурорами движет не жажда восстановления исторической или юридической справедливости, а чувство политической мести, так как они находятся под давлением местных радикальных партий. Не случайно уголовные дела возбуждаются, а ветераны спецслужб попадают за решетку именно под очередную годовщину депортаций. Известно и то, что руководитель отдела по расследованию преступлений тоталитарных режимов Стрелис сам был когда-то выслан из Латвии, при этом он бывший член Компартии и секретарь парторганизации. Поэтому, видимо, должен отрабатывать свои прошлые грехи.
Кстати, многие бывшие работники органов госбезопасности сейчас поспешно приняли российское подданство, надеясь, что тем самым найдут какую-то защиту и поддержку у официальных представителей России. Но на многочисленные ноты протеста российского МИДа в Латвии давно уже перестали обращать внимание.
- Стресс переживаю ежедневный, - заметил на прощание Николай Владимирович, - ложусь спать и думаю: вот завтра придут и отправят за решетку. Это почище любой инквизиции. Мне уже терять нечего, я воевал, пережил и ранения, и контузии. Я ничего не боюсь. Но умирать в тюрьме...
Рига-Москва
