Андрей Мартынов
Андрей Кручинин. Адмирал Колчак: жизнь, подвиг, память. – М.: АСТ, Астрель, Полиграфиздат, 2010. – 538 с.
Пожалуй, из всех лидеров Белого движения самым популярным остается Александр Васильевич Колчак. Причины известности вполне понятны. Внешние данные – патрицианский профиль, будто бы сошедший с какой-нибудь античной геммы. Гибель от рук врагов в глазах обывателя трагичнее смерти в изгнании. Наконец, эксплуатация образа в массовой культуре. Естественно, подобная популярность предполагает и интерес к адмиралу в академических кругах (ведь ученые не живут в ящиках с песком для штабных учений и тоже подвержены веяниям моды). Жаль лишь, что количество книг и статей не всегда перерастает в качество.
Московский историк Андрей Кручинин не только подробнейшим образом восстанавливает биографию Колчака, но и разбирает мифы, связанные с именем адмирала. Это и устойчивые стереотипы советской историографии, и не всегда добросовестная мемуаристика русского зарубежья.
Так, принято считать Колчака честным человеком, взявшимся не за свое дело. Дескать, блестящий флотоводец и незаурядный ученый, менее всего подходил на роль политика и явно не был готов организовать руководство армий.
Кручинин доказывает обратное. Колчак довольно быстро понял тупиковость и гибельность политики Временного правительства и его главы премьера Александра Керенского. Он принял участие в заговоре против верховного «главноуговаривающего». При этом стремился к реальным политическим ходам.
По сути, командировка в Северо-Американские Соединенные Штаты (тогдашнее название США) была формой ссылки со стороны Керенского, который не простил адмиралу обличения самоубийственного курса Временного правительства. Во время катастрофы Белого движения в Сибири экс-премьер выступил в западной печати с критикой адмирала, нанеся удар в спину.
 Колчак утратил не только свою мечту, но и армию. М.Авилов. Разоружение частей колчаковской армии. 1926. Центральный музей Вооруженных Сил |
Да и как командующий сухопутными войсками Колчак был на своем месте. До него войска левого Временного Всероссийского правительства (Уфимской директории) возглавлял генерал-лейтенант Генерального штаба Василий Болдырев. Профессионал. Но в течение неполных трех месяцев (сентябрь–ноябрь 1918 года) фронт войск директории испытывал перманентный кризис. За редким исключением белые (а точнее, розовые) были деморализованы партийной борьбой руководства, дезорганизацией системы снабжения, противоречивыми приказами дублирующих друг друга штабов. И именно адмиралу, пришедшему к власти в результате переворота, принадлежит честь сохранения фронта, реорганизации армии, превратившейся в реальную силу. Колчаковцы дошли практически до Волги и сумели нанести превосходящим силам большевиков ряд поражений┘
Кстати, о перевороте. Колчак не был в числе заговорщиков. Он был поставлен перед свершившимся фактом, как и члены злосчастной директории. Да и был ли заговор? Пожалуй, прав Кручинин, когда обращает внимание, что на свободу трех из пяти членов правительства (в том числе премьера) никто не покушался, а полнота власти перешла кабинету министров, а уж от него к Верховному правителю (как стали называть Колчака). А премьер директории Петр Вологодский записал в дневнике: «Я должен оставаться во главе совета министров, чтобы своим именем санкционировать переворот». Не зря в историографии правление Колчака называют «конституционной диктатурой». Кстати, о самом титуле. Он взят из Свода основных государственных законов Российской империи. Если прерывается династическая преемственность, временным главой государства назначается Верховный правитель, который передает власть избранному на Учредительном собрании новому законному правителю.
В книге Кручинин предоставляет слово всем сторонам и на основе всех имеющихся фактов делает выводы, избегая при этом апологетики. Не ретушируются ошибки, неприятные личные черты характера.
У советского поэта Николая Асеева есть поэма о Гражданской войне «Семен Проскаков». В ней образ Колчака, «отраженный в сибирских ночах», дан неожиданно трагически (как и Врангель у Маяковского в поэме «Хорошо!»). Он, «погубивший мечту свою,/ спутавший ветры/ в звездном посеве,/ плыть/ захотевший/ на юг/ и на юг/ и отнесенный/ далеко/ на север». Действительно трагическая личность. Думается, книга Кручинина придаст медальному профилю адмирала новые, тонкие черты.
