Немезида и русский мальчик

Михаил Бойко. Диктатура Ничто. – М.: «Литературная Россия», 2007, 175 с.

Михаил Бойко – русский мальчик из Достоевского. Со всей анекдотичной убыстренностью и горячечностью достоевского персонажа. Живое подтверждение тому, что такие русские мальчики как тип бывают и будут, а Достоевский ничего не выдумал.

Я познакомился с Михаилом целых десять лет назад. Тогда мы были очень молоды, идеалистичны и все казалось черно-белым. Мы интересовались политикой и различали плохое и хорошее. Думаю, это было следствие не столько нашего хрупкого возраста, сколько той эпохи – 90-х. Мы были за сильную власть, за здоровые ценности в противовес гниению и погибели. Теперь, через десять лет, все, что мы исповедовали тайно, вывешено на рекламные щиты и спело лопается на телеэкранах, а «правильные» и «неправильные» силы в обществе размыты до невнятности.

Однако Михаил Бойко не утратил юного идеализма. Полагаю, внутренне он много раз треснул, надломился, но заряд бодрости, энергия какой-то слепой веры – все это в нем сбереглось первозданно.

Он начинал с физики. В детстве занимал первое место на школьных олимпиадах. Затем, перепрыгнув пару классов, сразу поступил на физический факультет МГУ. Который и окончил с красным дипломом, хотя к тому времени уже несколько лет совершенно забивал на занятия. С этим красным дипломом он внезапно рванул в армию – и офицером отслужил в танковых войсках Дзержинска Нижегородской области. Зачем и отчего? Дабы набраться тяжелых впечатлений? Впечатления предельно тяжелые, признается Бойко. Из-за несчастной любви уехал, как раньше отправлялись на Кавказ? Да уж, сюжет про нового «лишнего человека». Он вернулся из армии, помогал мне в общественных бурях и схватках, а нынче заделался литературным критиком. И вот выпустил первую книгу.

Эта книга, как и он сам, вольно бешеная и научно ограниченная. Такая же, как и та идея, которую на разные лады перетолковывает автор, идея деятельного нигилизма, не просто сантиментов кудрявых юношей, осыпающих пепел сигаретный, а настоящих солдат, вступающих в бессмысленную войну с самим бытием. Открывает книгу разбитое на строгие разделы эссе. Повод (одна из московских поэтесс) напоминает отправную точку известного труда Сартра – личность и дневник Жана Жене. В данном случае у Бойко, точно у Сартра, самобытно выстроенная философия в чем-то перерастает предмет разговора. Дальше следуют статьи на довольно пикантные темы: «Садомазохизм», «Отказ от деторождения», «Русский фарш Романа Сенчина», «Памяти В. Одоевского»...

И всюду Бойко выступает профессиональным классификатором. Его тексты пестрят бесконечными ссылками на имена и фразы мировой мысли. Он все пытается привязать к безвременному интеллектуальному контексту. Получается круто и смешно – дикие темы и маргинальные завихрения автор умножает на подробную библиографию. Выбрасывая запредельные лозунги, он одновременно ухитряется быть кропотливым физиком-лаборантом. О безумии – всерьез, педантично. О необходимости убить все сущее – с добротной въедливостью ученого.

Публицист и критик Михаил Бойко – начитанный автор, тонко и драматично чувствующий смену вех, нули миллениума и те нули, которые прячутся под веками глаз, – нули черепных глазниц. Увы, в наше время ослепительных пиар-эффектов ловкий хлесткий образ обыграет любую наукообразную фразу. Старомодная серьезность, с которой философы выносили приговор миру и человеку, была адекватна в девятнадцатом веке. Кто сейчас их перечитает? Девочка-студентка в хрестоматии, безумец-аутист в пыли библиотеки, штудирующий Маха, Авенариуса и совсем уж забытого Эдуарда фон Гартмана? Михаил Бойко старомоден. Его тексты подчас кажутся калькой с немецкого, причем академического немецкого. Он свалился с той луны, где царит вечный девятнадцатый век┘

Впрочем, талантливые и глубокие люди – во все времена редкость. Пожелаем ему удачи в бою.

Ведь Бойко декларирует битву. «Мыслить глобально, – пишет Бойко, – значит вобрать в себя пламенную силу боли, взять на себя роль исторической Немезиды и нанести удар по накипи человеческих предрассудков, сотрясая тараном несгибаемой веры железные решетки органических и исторических условий». Каково?