Самостоянье человека и блюдце сметанки

Самостоянье человека - залог величия его!

А.С. Пушкин

Вы, конечно, помните рассказ Шукшина "Космос, нервная система и шмат сала". Краткое содержание: голодный подросток на высоких культурных примерах (космос, нервная система) воспитывает сквалыжного похмельного старика, и тот в конце концов спасает свою душу, поделившись с воспитателем куском сала. После чего воспитателю становится гораздо легче учить уроки. Мораль (помимо очевидной, у Шукшина всегда их две) - где бы были ваши вершки да без наших корешков?

Без корешков плохо. В рассказе Чехова "Сапожник и нечистая сила" герой продает душу дьяволу в обмен на счастье. Счастье такое: ехать в барской карете, и чтобы в одной руке была гармонь, а в другой - четверть водки. Скажете - плохо?

Ведь это, если хорошенько задуматься, не только чеховского персонажа идеал счастья был, но и самого Антон Палыча. Уж он-то знал, что "блаженства нет", а "покой и воля" - дрянь, если прямо как Пушкин в письме к Вяземскому ("в отношении счастья я атеист - я не верю в него") писал в письме к Дягилеву (ниже читаем) - "веру я свою давно растерял"... И не от слабости растерял, не по неряшливости свинской, заметим. В боях растерял - духовных и бытовых. А значит, сам, без всякого "персонажа", знал, что счастье - это когда гармонь, и четверть, и миска огурцов. Последнее, "останнее" в жизни. Оплот духа.

А дьявол - отдельно. С правильной, философской мыслью об окороке хорошо идется на пулеметы. Глупому человеку, привыкшему сверяться с правильными ответами, кажется, что самые развысоты духа - это умирать с мыслью "да здравствует товарищ Сталин" или "а все-таки она вертится". Потому что так ему показывали в кино, и сам он по невинности своей душевной мечтает: "А вот если бы... вот бы и я тоже... подбоченясь, как Овод... человек - это звучит гор-р-р-до!" Дескать, это и я, и я, сирый, благодаря столь духоподъемным штучкам гордо звучу. Не конечный маленький человечек, а бесконечное матерое человечище.

Подобные мысли (пусть более сложно оформленные и зачастую даже от себя самого замаскированные) как раз и выдают человека маленького, ни к какому "подбоченясь" не приспособленного. Сиротливо и страшно такому человеку жить на Земле. А с другой стороны, сиротливо и страшно было жить Василию Розанову, который перед смертью мечтал о блюдце сметанки. Но не дал никто сметанки немолодому хворому человеку. Сошло и так.

Вот где-то тут "вилка". Пойти на смерть - но не с мыслью "нет, весь я не умру" а с мыслями о том, что вот хорошо, когда есть сметанка, и четверть хлебного, и новые сапоги, и гармонь - ведь хорошо же!

И не ЗА все это пойти, не за четверть со сметанкой, которые суть "счастье" или, боже упаси, "родина" - просто пойти, потому что так надо было, "главный сказал" или неудобно перед самим собой не пойти было... и все-таки хорошо, что они есть!

Ах, если бы корешки увязывались с вершками! Но...

"Одни имеют возможность ездить в карете, а другие - петь во все горло песни и играть на гармонике, а в общем всех ждет одно и то же, одна могила, и в жизни нет ничего такого, за что бы можно было отдать нечистому хотя бы малую часть своей души".