Лев Пирогов Кто бы мог подумать,
что постинтеллектуализм -
это помесь Шукшина
с Трифоновым.
Михаил Эдельштейн
Кто бы не мог, а кто бы и мог. Следует отличать действительность от проекта. Постинтеллектуализм - это критика постинтеллектуальности. На русской почве явление весьма и весьма не новое. В известном смысле постинтеллектуалистами (а не постинтеллектуалами) были еще братья Аксаковы, критиковавшие правительство за отчуждение от народной почвы. Безусловным постинтеллектуалистом был ниспровергатель мифа об "общечеловеческой цивилизации" Н.Я. Данилевский, не говоря уж об авторе статьи "Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения" К.Н. Леонтьеве. Увы, их идеи доходили до нас через третьи руки, по крупицам - благодаря Генону и Эволе, Дебору и Маркузе, Ортеге-и-Гассету и Бодрийяру, вплоть до "главного постинтеллектуалиста" Патрика Бьюкенена.
Постинтеллектуальность - это торжество отчуждения. Естественные жизненные мотивации заменены "ценностными", филогенетические связи в обществе - "технологическими". Технологизация социальной культуры и этики ("политическая корректность", "семейное право", различные службы, защищающие, например, детей от родителей) призваны компенсировать постигший общество кризис разобщенности. Однако поскольку универсальной "технологией" в современном обществе является микроб отчуждения - деньги, а все прочие "связи" устроены по их образу и подобию, все попытки компенсировать отчуждение привели лишь к его усилению, к так называемому пароксизму индивидуализма.
Если добавить к этому охватившие западную цивилизацию экономический и экологический кризисы, получим безрадостную картину системного кризиса, выйти из которого, сохранив саму систему, в принципе невозможно. Так, наблюдаемые сейчас попытки преодоления глобального экономического кризиса путем повсеместного снижения учетных ставок ведут к разрушению коренных стереотипов рыночного поведения. Система рынка разрушается средствами рыночного же воздействия.
Что такое системный кризис? Любая система интерпретации невольно исходит из презумпции соответствия объекта интерпретации своим средствам. Но, как известно, средство описания является фактором неполноты использующей его системы. Поэтому, например, наука вынуждена отрицать те явления, которых она не может объяснить. Если объект воздействия адекватен средствам, а средства адекватны задачам, значит, объект должен соответствовать и тем целям, к которым эти средства приложены. Система становится самодостаточной: природа для науки, а не наоборот; Бог для религии, а не наоборот; народ для правителя, а не наоборот; мир для искусства, а не наоборот.
Применительно к литературе этот парадокс формулировал еще Новалис: "Мир существует, чтобы войти в Книгу". Понятно, что и книга существует, чтобы впустить в себя мир. А когда это случается, надобность в книге сама собой отпадает: достигнутая цель убивает средство, подобно тому как сама книга, будучи целью, "убивала" вытесняемый ею мир. Это - системный кризис литературы.
Естественный итог такого кризиса - девальвация системы, что мы сегодня и наблюдаем. Волевой способ его преодоления возможен только один: выбор другой цели. Однако другая цель подразумевает другие средства, а следовательно - другую систему. То, что происходит сегодня в издательском бизнесе или в "Живом журнале", это уже не литература. Остается вопрос: что делать тем, кто по-прежнему к ней привязан? Ответ прост: консервировать.
Как писал недавно Павел Басинский, "в России возможны только три основных пути консервативной деятельности: а) религиозный; б) литературный и в) ландшафтный. Только в этих областях еще как-то сохранился настоящий и освященный порядок дел. Это церковь, наши литературные традиции и русская природа. Вы будете смеяться, но дубы и березки в Подмосковье растут так же, как до Троцкого с Лениным. И Волга, хотя и изгаженная, все еще Волга".
Это значит, что надо отменить все, что случилось с литературой после Шукшина и Астафьева. Их, классиков, переиздавать и перечитывать, живо обсуждать и критиковать, изучать и награждать ежегодными премиями. (Последнего Антибукера, кстати, хотели вручить Борису Житкову, жаль, не дозрели.) Тогда Россия станет классической литературной державой вроде Италии или Греции. До тех же пор, пока мы этого не сделаем, литературный ресурс будет истощаться подобно духовному, природному или экономическому ресурсу. До тех пор, пока вообще ничего не останется. И когда по холодному осклизлому трупу будут ползать только дрожащие паразиты, вы уже никому не докажете, что когда-то наша литература была большой и пушистой, а сейчас просто болеет, - вам не поверят. Если у вас были такие корни, то почему же вы такое г...? Довольно. Пора брать национальное достояние под охрану.
