Сергей Шаргунов Василий Аксенов. Москва Ква-Ква. – М.: Эксмо, 2006, 448 с.
Нет, упаси Боже сравнивать с Квазимодо достопочтенного автора. Нет, мы про героя повествования. Про главное то ли действующее, то ли застывшее лицо. Про морду города. Про город. Город-Квазимодо.
Почему у Аксенова получился такой урод? И урод ли? Уродский дурной текст с блистательной игрой стиля и искрящимся психологизмом.
Короче, диалектика. Смесь «отстоя» и «прикола».
Народ мудр. Вот что пишут (в процессе чтения) простые читатели про аксеновскую книжку на одном из интернет-форумов: «До сих пор не могу определить свое отношение к этой книге – иногда кажется, такая нудятина, иногда часы за чтением пролетают как минуты┘» Да уж, в целом книжка, конечно, нудная и бесцельная, зато многие сцены увлекают так сладко, что дух захватывает┘
Пересказывать путаный роман не имеет смысла. Действие происходит в пятьдесят втором году. Центр романа – высотка на Котельнической набережной. Там на 18-м этаже и разместились герои-небожители – поэт Смельчаков, полярник Моккинакки да и семейство Новотканных – секретный академик Ксаверий Ксавериевич, его жена «видная общественница» Ариадна Лукиановна, а с ними их дочь – прелестная комсомолка, по которой все так и истекают половой истомой, зовут ее Гликерия, и она вечно в белом платье. И платье это постоянно развевается на ветру, ведь Глика танцует на балконе. А с балкона старая крепость Кремль видна, ну как на ладони┘
В Кремле Сталин. Враг Сталина – югослав Иосип Броз Тито. Последний имеет свою агентуру, то и дело тайно наведывается в Москву, где устраивает тайные вечери в подсобке мясного отдела одного из рынков. Тито готовит свержение Сталина через его убийство.
Каково ощущение по прочтении романа? Калейдоскоп исторических персонажей и ситуаций. Несмешные и темные исторические анекдоты. Ехидство, негативистское покряхтывание.
Мне кажется, что Аксенов – это писатель с положительным зарядом. Он по натуре своей – оптимистичен. Аксенов – это солнечные ванны, это густой мед, это резкая трель соловья.
Беда произведения – заведомый нездоровый искусственный негативизм по отношению к той реальности, в которую Аксенов на самом деле влюблен. Беда – кваканье, беда – обязательная ложка дегтя в каждом медовом абзаце. А ведь он влюблен в сталинскую Москву, Аксенов! Он упоенно пересказывает, да что там, творит заново, как миф, позднесталинскую столицу. Он создает просторный и солнечный мир, где Большой Стиль – это религия, это погода, это архитектура. Возводятся небывалые дворцы, гремят парады, Москва-река чиста, в нее погружаются загорелые атлеты. Аксенов описывает счастье. Даже белая одежда не пачкается в таком городе. «Пыли тогда в городе почти не было. Осадков в виде гари тоже недоставало».
Аксенов наконец-то написал «Остров Крым» наоборот. Не капиталистическая идиллия, а наша, социалистическая. Наконец-то Аксенов показал СССР – сверхдержавой, а Москву – городом праздника. Глика спрашивает, пронзенная токами этого античного бытия: «Почему вокруг нас так много всего красивого?» Конечно, где-то на периферии – коммуналки, нищие хибары, лагерные бараки┘ Но ведь это так оправдано античной золотой безжалостной логикой! «Идеальная республика вовсе не предусматривает равноправия», – говорит поэт Смельчаков. И это очень аксеновская фраза.
Что помешало этому роману стать гимном?
Помешало кваканье.
По страницам шастает прототип автора, сын репрессированных, изгнанный из Казанского меда. Он сумрачен. Но сумрачен автоматически. Его неприятие Империи – не живая страсть растоптанного врага, а нечто занудно-вторичное.
В чем провальность романа «Ква-ква»? В неискренности. Зачем все время опускать созданную только что прекрасную картину? Затем, что так правильно, так этично, так порядочно, так типа интеллигентно┘ Однако шизофренические качели – то возвышение, то опускание «сталинской эры» – вызывают мутное ощущение. Чувство раздвоенности, разорванности, нелепости.
Таким образом, все аксеновские красоты как бы уходят куда-то под текст, скрываются. Яркие картинки превращаются в невнятные символы. Уродство иронии берет верх. Деготь становится сутью. Мед – тайный.
Чудесный город становится городом-уродом, потому что Аксенов – невнятен в своем выборе, в своей концепции. Он, как и миллионы, тоскует о потерянной Империи, мифологизирует ее. Он проходит мимо дома на Котельнической и признается: «Прохожу через сущую бурю ностальгии, любви, тоски и жалости┘»
Не надо бури. Включите ясную погоду. Полюбите Большого Брата.
Тогда получилась бы интересная книжка.
