Лев Пирогов Я ненавижу слово "новинки". Когда люди, справедливо полагающие, что с врачами надо говорить о болезнях, спрашивают меня, "что почитать", я им с удовольствием отвечаю: Пушкина, Гоголя, Толстого, Шукшина, Кортасара, Сэлинджера. И падаю в обморок от бешенства, если слышу: "Нет, ну это понятно. А чего-нибудь новенького?" За "чем-нибудь новеньким" идите к японской матери в магазин электротоваров.
Вероятно, существуют такие области знания, к которым применим культ "развития" и "прогресса". Но литература к ним не относится. Книги пишутся для того, чтобы с их помощью думать о Вечности, а не для того, чтобы устраивать между ними спортивные состязания.
"Думать о Вечности" - это не совсем то же самое, что "думать о смерти". Скорее наоборот. Существуют две модели бесконечности: потенциальная и актуальная. Потенциальная (или, по-другому, "дурная") - это постоянное добавление еще одной единицы к числовому ряду. Она недостижима, потому что человек смертен, и рано или поздно добавлять станет некому. Актуальная (по-другому - Бог) не нуждается в протяженности. Любая ее точка, любое "здесь и сейчас" было, есть и будет всегда.
Увы, человеку проще вообразить себе первую модель - продление ряда. С ее помощью так легко мечтать о "светлом будущем", так легко откладывать на потом... А пока - убить пару-тройку миллионов "буржуев" или пенсионеров. Пафос исторического нетерпения, пафос приближения к цели есть не что иное, как постоянный бессознательный страх смерти. А тот, кто боится смерти, притягивает ее. Мудрецы Востока и Запада недаром сходятся в том, что успешным и правильным является лишь то действие, которое осуществляется "без надежды", без цели. Цель - это предел, а что дальше? Смерть.
Единственное, что человек может противопоставить страху смерти, это пафос претерпевания Вечности. Терпение есть долг. Не надо стремиться вперед или звать назад. Ничего вы там не найдете, кроме вечного "сейчас", которое надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за "целесообразно" потраченные годы...
* * *
Хороший вопрос - "что почитать". "Почитать" - значит "чтить", испытывать благодарность и уважение. Именно поэтому я предлагаю "почитать" классику. Обратите внимание: те издательства, которые принято считать "прогрессивными", заняты поисками "новых имен" - классику издают только те, которые принято считать "массовыми" и "коммерческими". Парадокс? Нет, нормально. "Прогрессивные" выдают на-гора тонны навозной руды - дождь и ветер ее развеют, а жемчужные зерна останутся. Должен ли критик уподобляться известному петуху, спешащему опередить дождь и ветер?..
Вольному - воля. На мой взгляд, задача критика - вылущивать из сухих корок литературоведческого контекста классику, адаптировать ее к современности, оживлять и приближать к читателям. Ведь не секрет, что тиражи классики в "массовых" издательствах нисколько не превосходят тиражи непроверенных "новых имен" в издательствах "прогрессивных", экспериментальных. Судьба русской классики повисла на тонкой ниточке, имя которой "школьная программа". Вот уберут оттуда "трудных" (действительно трудных для подростка) Пушкина и Толстого - и все, конец. Станут раритетами, как уже сегодня - "Жизнь Клима Самгина" или какие-нибудь "Очерки бурсы". Поэтому наиглавнейшая задача литературного журналиста сегодня - всячески поддерживать хотя бы то немногое, что еще издается, еще доступно. "Связывать колена", ага.
В нашей газете стартует новая рубрика - "Внеклассное чтение". Для меня это еще и акт покаяния, "работа над ошибками". Сколько раз я говорил, что жизнь существует не для того, чтобы войти в книгу!.. Да, это так. Но только войдя в книгу, она становится нам понятной. В отличие от современной литературы, которой еще только предстоит отойти к Вечности вместе с временем, ее породившим, классическая литература именно сейчас, сегодня - всегда - является источником опыта. Так выпьем же за русский литературоцентризм - самый гуманный литературоцентризм в мире!..
Думаете, шучу? Нисколько.
"И немедленно выпил".
