"Сонный морок" - вот что такое Лейпциг. Пресная чистота. Дохлые жители в тусклых тряпках, тяжелые лица, тяжелые двери. Все было бы совсем плохо, если бы не ярмарка, которая для того и задумана, чтобы выплескивать в местную муть порции яркости.
С 20 по 24 марта на знаменитой Лейпцигской ярмарке проходила выставка книг. Книги и их авторов везли со всего света. Открытие экспозиции совпало с первыми бомбежками Ирака, и - забавно: в самом городке в тот же день была найдена бомба Второй мировой. "Бомб, бомб", - бормотали немцы в кафе и трамваях.
Первым у стенда "Москва книжная" выступил Юрий Лужков, жестко осудивший войну в Персидском заливе. Русская делегация была разнообразна. Прилетели такие разные существа, как Алексей Слаповский, Юрий Поляков и Фридрих Незнанский. Преобладали дамы и барышни. Их даже объединили в одну компанию, устроив "вечер женской прозы", где заправлял проникновенный, как скальпель, Борис Кузьминский.
Кто только не выступал на том вечере! Например, Маша Королева, манекенщица и по совместительству детективщица. В основном она одаривала публику мокрой улыбкой (впечатляя белизной зубов и нежно-розовыми деснами). Также сказала свое (с хрипотцой) слово Татьяна Толстая, как всегда кондово-качественная. "Зимой - елка, летом - клубника, у мужика - х┘", - перечислила она традиционные ценности. И переводчик впал в ступор, на что Толстая, видимо, и рассчитывала. Из зала приезжим ораторшам внимали приезжие журналистки: сметливая Юлия Рахаева и смешливая Лиза Новикова.
И все же затмила всех Ольга Славникова. Она выступала много, в разных местах, и не столько с речевками, сколько с образцами творчества. Благодарные ценители словесности, замерев, внимали переводам ее романов.
Лично мне милее всего было в кафе "Захаров", владелец которого эмигрант Дмитрий Захаров потчевал щами и игрой на балалайке. За окном чернело, крупные огни, а внутри кафе на булькающем немецком звучала моя повесть. Заскочившие девочки-подростки хихикали и ерзали под некоторые фразы. Иногда высоко задирали подбородки.
После "Захарова" русские литераторы пошли в клуб "Морицбастей". Клуб размещен в катакомбах, некогда отрытых любознательными гэдээровцами, и считается главным студенческим в Европе. Унылое, надо сказать, зрелище. Подвальные своды, бар и закуска, типичное московское ОГИ. Но на самом деле даже с Пирогами не сравнится. У нас хотя бы неизбежны трескучие беседы и вероятно мордобитие. Здесь было невыносимо от манекенов, кои переминались и натянуто здоровкались.
Может быть, круче всех в Германии - школьники? Очень может быть. Визги, блеск глаз. На ярмарке много шумных детей. Дети и ярмарка оживляют эти места, борются со сном. У каждого дитяти болтается пакет, где серый Папа Римский красно перечеркнут крест-накрест.
Из знаменитостей Лейпциг навестили смирный Гюнтер Грасс и несмирный Мишель Уэльбек. Последний пьяно раскачивался и ныл собственные стихи. Публика быстро разозлилась и стала Мишеля захлопывать.
Однако самой острой темой среди стендов, книг, шарканья и галдежа была следующая ярмарка - Франкфуртская. За франкфуртский базар, кстати, отвечает Россия, назначенная там главной участницей.
И это здорово. Приземлиться на одной из таких ярмарок - важное дело. Лишний повод напомнить миру о существовании родной литературы, а также сговориться с издателем-иноземцем.