Лев Пирогов Александр Солженицын. Двести лет вместе.- М.: Русский путь, 2002 г.
Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?Александр Блок
Второй том предпринятого Солженицыным исследования "Двести лет вместе" посвящен истории взаимоотношений российских евреев и Российского государства после Октябрьской революции. Первый том, появившийся около года назад, особого ажиотажа не вызвал. О втором уже написано (и еще будет) достаточно неприятного. Ведь это уже "наши" евреи!..
Действительно, если в дореволюционной России еврейский вопрос, понимавшийся как вопрос гражданского равноправия, был "едва ли не центральным вопросом русской общественной жизни, уж во всяком случае - центром совести каждого человека, лакмусовым его определителем", то сегодня слово "еврей" стало кодификацией неприличной темы, затрагивать которую никому не дозволено (если только сам не еврей, конечно).
Уж не означает ли это, что проблема "еврейского равноправия" решена? Мол, если проблемы, нуждающейся в позитивном разрешении, нет, значит, те, кто ее поднимают, делают это в негативных целях?.. Однако признание того, что "равноправие" достигнуто, тоже считается преступным: то ли оттого, что перечеркивает корневой тезис о богоизбранной исключительности, то ли оттого, что отвлекает от истерической памяти Холокоста.
Главное "преступление" Солженицына заключается как раз в том, что он отвечает на вопрос о достижении евреями равноправия положительно. Опираясь на обширный библиографический материал, он сообщает и о значительной роли евреев в коммунистическом движении и русской революции, и о том общественном положении, которое они занимали в 30-е годы (только наркомов и генералов, включая непотопляемого Кагановича и грозного Мехлиса, больше пяти десятков, а чем была бы советская наука и культура без Ландау, Иоффе, Дунаевского, Маршака?..), о еврейских студентах (в процентном отношении их всегда было гораздо больше, чем студентов любой другой национальности), о провале "Биробиджанского проекта" (попробовали бы чеченцы "провалить" решение о переселении их в Казахстан) и, наконец, об участии евреев в Великой Отечественной войне (тоже вполне равноправном).
Все эти факты вызывают понятное раздражение. От коммунизма сегодня принято открещиваться: разве русофилов не раздражает книга Бердяева "Истоки и смысл русского коммунизма"?.. А начиная с периода Великой Отечественной войны по логике солженицынского исследования судьбы наших народов - еврейского и русского (советского?) как бы расходятся. "Шулим Даин (...) ответил, что было бы счастьем, если бы евреи могли следить за схваткой со стороны, что это не их война, хотя, быть может, именно она принесет им прозрение и поможет восстановить Израиль. "Когда меня призовут на войну, я пойду на войну. Но добровольно - ни в коем случае". Правда, ниже Солженицын сообщает, что Шулим Даин погиб под Сталинградом.
Повышение градуса темы "еврейского гражданского сепаратизма" обусловлено в книге тем обстоятельством, что она в значительной степени состоит из цитирования еврейских авторов. Именно у них по мере приближения к порогу войны все отчетливее начинает звучать тема "отдельности" судьбы еврейского народа. Сам же Солженицын старается соблюсти наивную "объективность", чередуя негативную информацию с похвалами и комплиментами.
* *
Настоящая объективность состоит, видимо, в следующем. Закономерно, что противоречия между евреями и советской властью обострялись по мере того, как СССР превращался в "мировую державу", в империю (а начало этому процессу как раз и положила война, в ходе которой под советское влияние попали страны Восточной Европы). Противоречия эти независимо от их конкретной политической окраски носили метафизический характер, это были противоречия на архетипическом уровне, на уровне национальной ментальности.
Известно, что еврейская государственность теологически связана с иерусалимским храмом. Второй храм воздвиг Ездра, вернувшись из Вавилонского плена. В 70-м году его разрушил Тит Ливий. После неудачной попытки его восстановления при Юлиане Отступнике евреи согласно их традиции принуждены оставаться без храма и без своего государства вплоть до прихода "машиаха", мессии. Только тогда будет воздвигнут Третий храм и восстановлен Израиль. Русская империя была основана на прямо противоположной теологической традиции. Третьим храмом православные считают православную Церковь, огражденную от "мира сего" христианской империей. Таким образом, если русские ощущали присутствие Третьего храма "здесь и сейчас", то иудеи, оказавшиеся в Российской империи, остро переживали его отсутствие. По мере укрепления русского имперского самосознания (всегда так или иначе связанного эмоцией самодовольства) эти переживания только усиливались.
В нашем нынешнем секуляризированном контексте эти рассуждения могут показаться забавными, однако не следует сбрасывать со счетов то, что если успешная попытка окончательной секуляризации духовного самосознания наших наций была предпринята менее ста лет назад, то наши национальные характеры (по крайней мере еврейский) складывались на протяжении тысячелетий.
К теме преемственности православного и атеистического менталитетов, советской империи и империи Третьего Рима мы вернемся в статье, посвященной книге стихов Всеволода Емелина на 6-й странице нашей газеты. Пока лишь можно добавить, что оторванность в течение почти двух тысячелетий от собственной земли не могла не сказаться на еврейской национальной психологии. Вполне естественно, что не ассимилированные, осознающие свою самобытность евреи ощущали отдельность от народов, среди которых временно находились, и не могли ощущать сакральность окружающего их чужого пространства. Для всякого эмигранта чужая земля - это лишь "стартовая площадка" его естественного честолюбия, связанного с необходимостью выжить и утвердиться. В отличие от "местных", всегда бессознательно уповающих на "помощь стен", эмигрант воспринимает окружающее пространство как нечто функциональное, а значит, в известной мере безжизненное.
Для русских, чья художественная культура основана на одухотворении "холмов, равнин и перелесков", рациональный подход к среде обитания кажется предосудительным, а выгоды и возможности, которые он дает, - преступными. Соответственно у евреев вызывают неприятие и русский хтонический мистицизм, превратно понимаемый как особая русская "лень", и связанная с мистическим чувством "своего места" соборность, якобы чреватая для евреев враждебностью.
И то и другое ерунда, конечно. Наше взаимное восприятие изоморфно. Исторический и национально-культурный изоморфизм - явление врожденное, и преодолеть его можно только в ходе спокойного взаимного обсуждения, а не посредством замалчивания тех истерических всхлипов, которые позволил себе, рецензируя книгу Солженицына в "Русском журнале", весьма почитаемый мною в последнее время публицист Дмитрий Быков.
Что я хочу сказать? Между теми, кто сегодня сознательно остался в России - по праву ли рождения, по праву ли выбора, - вражды быть не может. Всем нужно карабкаться, всем нужно детей рожать. А выводить на снег и расстреливать сегодня не будем.
