Оксана Скрипникова
Город ночью по-особенному прекрасен. Фото Григория Тамбулова (НГ-фото)
Говорят, режиссер Дэвид Кроненберг на съемках фильма «Паук» сказал Ральфу Файнсу: я хочу, чтобы ты играл так, словно ты еврей в Праге. Весьма глубокомысленное выражение в отношении того, как чувствует себя человек в мегаполисе. И хотя я не представляю, каково было евреям в Праге, слова мне запомнились – именно так я чувствовала себя на улицах ночного города. Это чувство полнейшего одиночества, вражды человека и холодных неоновых огней.
И я не могу сказать, что что-то изменилось в один миг. Тут мне вспоминается период времени, проведенный мной недалеко от станции «Нагатинская», где я проходила довузовскую подготовку. Так как я ее прогуливала, мне нужно было найти для этого место, и я отыскала во дворах один старый-престарый четырехэтажный домик в форме буквы П. Садилась на покосившуюся скамью на детской площадке и писала короткие рассказы. Сам по себе домик был паршивый, стены облупливались, а из подвала то и дело выпрыгивали крысы. Словом, идеальное место для писателя. А потом его начали ремонтировать – дело длилось около года, что я воевала с беспрестанно мешающими мне рабочими, которые заодно с ремонтом дома меняли и детскую площадку. Но когда ремонтные работы подошли к концу, а я не поступила в университет – и площадку, и дом было не узнать. Вот только постепенные перемены сделали свое дело: разница особо и не чувствовалась.
Точно так же и с моим отношением как к прогулкам по ночной Москве, так и просто к самой столице. Я не могу теперь отделить то время, что я чувствовала себя безумно одинокой среди редких ночных прохожих, от того времени, когда свыклась со всем и смогла посмотреть на город в новом ракурсе. Я только знаю, что другая точка зрения, к которой я пришла, позволила мне увидеть действительно много новшеств столицы.
Скажем, Парк Горького. Это любимое прежде у десантников и обросшее всевозможными легендами (в том числе и из-за десантников) место было не узнать, когда я пришла туда в прошлом году после шестилетнего перерыва. Достаточно сказать, что посещающие парк люди одеваются так, словно идут на показ мод – настолько по-хорошему элитарным он стал. Молодежь катается на самых странных транспортных средствах из всех, что я видела. Однажды мне попался на глаза молодой человек, который в качестве средства передвижения использовал две дощечки, под которыми располагалось по одному колесу, – вряд ли у меня найдутся слова для того, чтобы описать выдаваемые им при поездке телодвижения. В парке достаточно всевозможных кафе, где можно передохнуть от прогулок, а под открытым небом разбит кинотеатр, где по вечерам крутят старое кино.
С тех пор подруги раз в неделю тащат меня вечером на парковую набережную посмотреть на танцующие пары, поглазеть на фонтаны, посидеть у реки, выпивая спрятанный в пакете мартини. Вернемся к ВДВ – в этом году в день профессионального праздника высадившийся в парке десант был на удивление мил. Как я после читала в соцсетях, сами вэдэвэшники были нововведениям не особо рады, зато все прошло культурно: ночью, когда парк был безлюден, на дорожках не валялись разбитые бутылки, а в темноте под деревьями не лежали пьяные тела. Да и вообще: это было первый раз, когда я за весь день не услышала пьяного «За ВДВ!», хотя это, конечно же, во многом везение.
 |
| На набережной собираются пары, танцующие танго. Фото Василисы Деюн |
Но самое приятное – это центр Москвы. Не знаю, что именно так сильно изменилось, возможно, дело в субъективном восприятии и моем личном взрослении, но в городе я больше не чувствую себя одинокой. Скорее всего это ощущение появилось как следствие тех самых перемен, происходящих с городом так же постепенно, как и с упомянутым домом. Я и не заметила, как улица Никольская превратилась в пешеходную зону, не осознавая значимости события и объема получаемых знаний, стала постоянно ходить на «Ночь музеев», словно она была всегда. Не обращаю больше внимания на постоянные флешмобы с танцами, пением и сниманием штанов в метро. Не заметила, когда в подземке стал нормально ловить телефон, а люди стали поголовно пересаживаться с машин на велосипеды.
Раньше у «Лужников» и пройтись-то страшно было из-за рынка, а теперь вдоль реки бегают люди в шортах, кедах и футболках. О спорте вообще следует говорить отдельно. Лет десять назад курили все кому не лень, спортивные площадки использовались как место, где можно выпить с друзьями, а те, кто использовал их по назначению, являлись зачастую представителями агрессивных субкультур. Сегодня же не получается пройтись вдоль Москвы-реки со стороны университета так, чтобы тебя не сбил парень на скейте или бегущая молодая особа, заслушавшаяся музыкой. Причем спортивные жители столицы у большинства активно курящих и пьющих вызывают антипатию, то есть вполне можно говорить о целом спортивном движении, один факт существования которого воспринимается, казалось бы, с неприятием, а скорее даже с завистью.
И вот, сидя на Арбате, я пишу эти строки и поневоле задумываюсь о том, как сильно еще изменится Москва, как мой младший брат впоследствии будет воспринимать столицу (ему через несколько дней идти в первый класс), чем она станет для него. И понимаю, что все это совершенно неважно, потому что главное не то, сколько положительных эмоций человек получает от нахождения в городе. Главное – не получать отрицательных. Не чувствовать себя одиноким на улицах ночного мегаполиса.
Дарья Гармоненко