Дети – наше прошлое

Чтобы видеть разноцветье мира, нужно как можно дольше оставаться ребенком.
Фото Сергея Приходько (НГ-фото)

Взрослые делятся на тех, кто задает вопросы, и тех, кто их не задает. На тех, кто интересуется жизнью и кто утратил к ней интерес.

Дети – все интересуются жизнью. Все задают вопросы. А если кто не задает, то просто потому, что стесняется.

Чаще не стесняются. Спрашивают, правда, много глупостей: почему трава зеленая, а небо синее или на каком этаже я живу? Но слышал я, например, и вопросы, заданные двумя десятилетними мальчиками в Тамбовской и Мурманской области: каково мое кредо и что мне легче представить – конечность Вселенной или ее бесконечность? Кажется, над этими вопросами я так и думаю до сих пор, не переставая.

Конечно, надо учитывать, что встречаюсь я в основном в библиотеках, то есть с теми детьми, которые читают. Но, с другой стороны, их часто приводят на такие встречи прямо с уроков, целыми классами, и я вижу перед собой все-таки реалистичный портрет, а не придуманного читающего мальчика или читающую девочку. Кстати сказать, библиотеки в наше время и в нашей стране – это не устаревшая экзотика, а очень даже объективная и необходимейшая реальность. Особенно детские. Живя в Москве, мы не очень это сознаем, потому что если нам нужна книга, то мы идем в магазин и покупаем ее. Но достаточно отъехать от Москвы на пресловутые сто километров, и картина меняется. Однажды я выступал в Рязани перед школьными библиотекарями – это была их областная конференция. По просьбе ее устроителей я рассказывал о том, как, по моему мнению, можно приохотить современного ребенка к чтению. Вдохновенно рассказывал, как приманить его к книжке. Мой пыл охладила немолодая сотрудница библиотеки из райцентра.

– Знаете, у нас вообще нет такой проблемы, – сказала она. – Наши дети читали бы и читали. Им это интересно. Но им нечего читать.

– В каком смысле нечего? – не понял я. – Нет хороших книг для детей?

– Никаких нет, – ответила она. – У нас в городе нет книжного магазина. А в библиотеке изношены фонды и за любой хорошей книгой очередь на месяц.

В зале поднялся гул, подтверждающий ее правоту.

Не один раз мне потом говорили об этом в разных местах нашей необъятной страны. И, слушая, я только и думал: неужели так трудно ее объять сетью книжных магазинов? Неужели трудно наполнить книгами библиотеки? Ведь это одно из тех немногочисленных действий, которые нужно производить «сверху». Конечно, сделать это нетрудно. Только если понимать, зачем это надо. А то вот мне рассказывали библиотекари в одной из областей, губернатор (кстати, недавно переназначенный), услышав, что надо пополнить фонды, сказал с искренним недоумением: «Не понимаю, зачем вообще нужны библиотеки. Есть же Интернет!»

Конечно, приобщение к чтению – большая проблема. Но понятно же, что ее можно обсуждать только после того, как книги станут общедоступны.

А интерес к чтению у детей и правда есть. Пока они маленькие. Пока талантливые. Я говорю об этом совершенно серьезно: чем младше человек, тем он талантливее. Разве вы не замечали в своих детях и в детях своих знакомых бесконечное количество дарований? Детских рисунков, гордо развешанных по стенам квартир? Рассказов и стихов, бережно занесенных бабушкой в тетрадочку или папой в компьютер? Незатейливых мелодий, придуманных детьми и записанных в мобильные телефоны их родителей?

Когда мне предложили вести детскую литературную студию при издательстве, где выходят мои книги, я сразу понял, чем буду заниматься с детьми. Я буду задерживать их в развитии. То есть оставлять их как можно дольше в состоянии творчества и свободы. Именно в этом состоянии мой девятилетний студент Даня написал: «Мне нравится слово «пушистый» – я сразу вспоминаю своего щенка. И тогда появляется еще одно слово – большелапый. А еще круть-верть-хвостик┘» Это он выполнял мое задание: написать про любимые слова. Он и написал – просто, ясно, по-своему. Но как только задания нет, он же норовит написать про орков или гоблинов. Или про эльфов – это неважно. Он просто списывает готовую картинку, которую видит на мониторе или на экране телевизора.

Рисунок Ирины Гречковской, 11 лет

Ребенку предлагается много удовольствий без усилия. Как, впрочем, и взрослому человеку. Есть масса способов жить чужими фантазиями, а не работать над созданием собственных. Остросюжетное кино, компьютерная игра┘ Все образы созданы и представлены. Поэтому важно ребенка научить читать, то есть постоянно будить свое воображение, заставлять его работать. И это надо сделать очень рано. Потом будет поздно – на него свалится огромный поток предложений, не требующий никакой душевной работы. До 8–10 лет надо дать человеку почувствовать всю сладость сотворчества – когда он, читая, как будто бы сам создает героя, живет его интересной жизнью. Если у него это получится, то потом он будет это делать всю жизнь и всю жизнь будет читать.

К сожалению, когда ребенок стремится списать готовую картинку, которую уже видел на экране, то в этом выражается его стремление стать взрослее. И он не так уж ошибается, именно таким образом понимая взрослость. Стандарт, одинаковость, пошлость – вот признаки взрослой жизни, к которой дети так стремятся. Еще один признак «нормальной» жизни – отсутствие в ней чего-либо интересного, удивительного. Однажды в Сургуте я шел по коридору библиотеки. Навстречу шли две девочки. Одна из них на ходу замерла и прошептала:

– Ой, Владимир Сотников! Вы живой?

Я растерялся, но отшутился:

– А почему это ты меня похоронила?

– Я думала, все писатели уже умерли, – просто объяснила она.

Тогда я посмеялся. И только потом понял, что было в ее удивлении: книги интересные, а жизнь обыкновенная, значит, писатели описали в своих книгах какую-то прошлую жизнь и сами, конечно же, заодно в ней остались.

Примерно так и думают о своей жизни многие взрослые люди: они к ней привыкли. Я смотрю на них, привыкших к жизни, проживающих ее без интереса и удивления, и думаю: как появилось это привыкание? И смотрю на детей, полных жизненного восторга, ожидания открытий, и думаю: как продлить это состояние? Конечно, я хочу чуда – сделать взрослых детьми. Но ведь это чудо происходит в жизни, это же заметно. Когда говорят, что старики похожи на детей, имеют в виду необязательно слабоумие. У старых людей появляется стремление к первоначальности, первоосознанности чувств, к их простоте и ясности. К их существованию хотя бы, которое взрослыми людьми обычно признается необязательным. Старикам хочется вернуться в тот мир, в котором все было хорошо – мир простых, добрых и понятных человеческих отношений. Они пожили на этом свете, и не только мозг их требует отдыха, но душа – тепла.

И неужели все это – только признак старости или детства? Я все-таки думаю, что нет. Это признак притягательности нормы. В человеческих отношениях, чувствах, в восприятии жизни. Я много раз слышал, что людям интересно только то, что искажено, преломлено, исковеркано. И детей поэтому надо пораньше познакомить с вывертами человеческой психики и с отношениями, которые в связи с этим возникают между людьми. Как ни странно, я слышу об этом от людей, которые пишут для детей книги. Мол, дети все равно узнают о всевозможных отклонениях в подворотне, так пусть уж лучше узнают из книг. Мне кажется – пусть уж лучше из подворотни. Зато они будут знать, что это не прямая, а обратная сторона жизни. И главное – это не единственное, что есть в жизни. Конечно, я не считаю, что книги должны быть «стерильными» и не иметь отношения к действительности. Но они не должны специально, в воспитательных целях знакомить маленьких детей с ее темными сторонами. Мне кажется, сначала надо воспитать здорового внутренне человека, понимающего, вернее, чувствующего, что такое норма жизни. Конечно, потом он столкнется с ее вывертами, но уже имея запас душевной прочности, душевного здоровья. С детства рассказывать ему об изменах родителей, о неизбежной смерти всего живого, о равнодушии людей – глупо и недальновидно. Всему свое время. В детстве ребенок должен узнать о любви родителей друг к другу, о счастье жизни, о дружбе. Он должен понять, что все это – тоже самая настоящая правда жизни. И даже если не всегда это у человека есть, он должен хотеть, чтобы все это было в его жизни. И должен научиться воплощать свое желание. Такая, мне кажется, должна быть последовательность развития ребенка. Тогда есть надежда, что во взрослом состоянии он не потеряет интереса к жизни, а наоборот, его интерес станет ярче, острее, глубже.

Надо вглядываться в детей. Это мы в прошлом. Смотрите в себя, как в зеркало, и берите из него то, что растеряли, уронили. Еще не поздно поднять.