Катя Метелица
На место новорусского 600-го «мерина» теперь пришли машины других престижных марок.
Фото Романа Мухаметжанова (НГ-фото)
Или вот: идешь по Столешникову переулку, видишь красно-желтую стену, выкрашенную под хохлому, и думаешь: вот люди проявили и вкус, и уважение к городу. Прикрыли стройку не просто щитами какими-нибудь облезлыми, а веселеньким ситчиком, постарались... И тут понимаешь, что это не временный щит-загородка, а вполне себе постоянная стена нового магазина русского дизайнера Симачева. Упс.
То есть Столешников переулок теперь будет устроен так: на самом видном месте трех-кажется-этажная хохлома, а сбоку у нее маленький бутик Hermes, сиротская витринка Burberry и немножко виттоновских чемоданов. Вполне адекватно, если подумать. В Москве, чай, живем.
Много-много лет русские дизайнеры каленым железом выдавливали из себя раба, смывали советское клеймо, пестовали в себе европейскость, молились на святого Мартина. Конечно, национальный колорит (любой) всегда актуален, и их учили с ним работать – но как работать: деликатно, элегантно, грамотно. А тут бабах – трехэтажная хохлома.
Стоит, конечно, упомянуть коллекцию Симачева, которую он показал сейчас в Милане, и, говорят, под аплодисменты. Тот же красно-золотой орнамент (у Хохломы нет копирайта на эту цветовую гамму – национальное достояние) на шелковом подбое белой куртки-аляски. Знаменитые «огурцы» Этро по сравнению с этим великолепием – блеклая немочь. Другая подкладка – и еще вон тот пиджачок – отрабатывают тему павловопосадских платков. Штаны с лампасами и штаны без лампасов. Ботинки на молниях от носка до лодыжки – фактически боты «прощай, молодость», только лакированные. Высокие норковые ушанки-короны. Шик, блеск, аж в глазах ломит.
Те самые десять–пятнадцать лет назад другой русский дизайнер, Миша Пантелеев, ужасно смешно рассказывал, как его детские друзья, пацаны из подмосковной Ивантеевки, реагируют на его одежду. «Ну, Мишань, ну, мы не знаем┘ У нас нормальные пацаны такое не носят, Мишань. Ты, давай, нормальное что: костюмчик там спортивный, сапоги можно. А эти твои мятые пиджаки и свитера с дырками, это пацаны не поймут»┘
Миша Пантелеев стажировался в Японии, учился у Ямамото. Делал изысканные, сложные вещи, тонко работал с материалами – уже тогда, а сейчас и подавно. Его марка VolgaVolga тоже довольно известна, в Лондоне висит рядом с самыми достойными брендами. Но – не сенсация. Ивантеевские пацаны и русские олигархи (кто бы они ни были) инвестируют в Симачева, потому что, пока Пантелеев беседует с Природой, Линией и прочими подобными вещами, Симачев ведет самый непосредственный диалог с пацанами и олигархами, с их звонкой мифологией. Смело и нагло. Китч – так всем китчам китч. На одной майке – герб Советского Союза, на других – крупной рубленой четырехэтажной кириллицей: «ПАЦАН СКАЗАЛ ПАЦАН СДЕЛАЛ».
Или вот: черное атласное или бархатное сердце (трогательным образом приходится на правую половину груди) символически обозначает «люблю» в признании «I love ОПГ». ОПГ – это, если кто-то вдруг не знает, «организованная преступная группировка». Говорю же, ивантеевским должно понравиться. У одного из мальчиков-моделей на миланском подиуме в качестве аксессуара – гипс на руке. Прямо кинокартина «Жмурки», ага. На мощной золотой цепи (бычий цепень) золотой крест для «гимнаста» – массивней, чем у патриарха. Симачев не боится цитировать старые анекдоты.
Была бы эта голдовая цепь потоньше, поскромней, вышло бы уродливо. Но она реально толщиной с колодезную, простого и мощного плетения. И это, не поверите, объективно красиво.
На самом китчевом месте в Москве, Старом Арбате, некоторое время назад закрылся магазин «Мир новых русских». Там тоже была хохлома, и гжель, и жостовские подносы, и везде отыгрывались новорусские анекдотические сюжеты. Поначалу все это пользовалось огромным успехом, а потом вроде бы приелось. Казалось, тема изжила себя. Ну, подумаешь, валенки с лейблом «Мой босс Хьюго» или «Версачки». Ну, подумаешь, расписанное в селе Хохлома деревянное сиденье на унитаз – да в фильме «Ширли-мырли» унитаз был целиком под хохлому расписан, уже не смешно. Но оказалось – никто и не думал смеяться. Все очень серьезно, и масштабно, и довольно дорого. Пацан сказал, пацан сделал. Кутюр так кутюр.
